Охотники за привидениями

— Как видите, я жива, — сказала Катя, а сама порадовалась, как удачно они сделали, задвинув забрала скафандров. Только бы Федор не снял теперь шлем! Надо срочно сказать ему об этом по передатчику.

— Судьба улыбается тебе, девчонка. Я дважды пытался убить тебя: и дважды ты оставалась в живых. Значит, боги благосклонны к тебе. Верни своего спутника!

— Но он пошел звать вам врача!

— Никого не нужно звать. Это бесполезно, — прохрипел он. — Приподнимите мне голову!

— Так вам удобно? Что с вами случилось? — спросила Катя.

Старик закрыл глаза и забормотал что-то невнятное. В его речи мешались слова древних языков — египетские, греческие, латинские, арабские.

— Что это? — растерянно спросила Катя.

— Это бред, — ответил вернувшийся Дон-Жуан.

Бредил старик долго. Когда Катя и Дон-Жуан уже потеряли надежду что-нибудь узнать, маг вдруг заговорил по-русски, негромко, но внятно:

— Аттила. Он настиг меня. Пророчество свершилось. Я знал, что от судьбы не уйдешь, но всё же попытался. Я бежал по лесу и вдруг увидел его здесь на аллее. Он вдруг возник передо мной — прямой и мрачный. И я услышал его голос, холодный как лезвие кинжала: «Ты предал меня, Сарданапал! Ты отнял у меня жизнь! А я теперь отниму у тебя твою власть, твои силы и твое бессмертие. Помни тот день!»

— Какой день?

— День, когда я отравил его… — с трудом ответил старик. — Я был его лекарем, он доверял мне. Звали меня тогда Сарданапал. Я помогал Аттиле советами. В его войске я прошел всю Малую Азию. Римляне мне хорошо заплатили, очень хорошо. И я подмешал Аттиле в кувшин с вином яд. Раб попробовал вино, но остался жив. Наивные гунны, дикий народ, они не знали, что мой яд действует только в сочетании с бараньей кровью. Аттила очень любил баранью кровь. Он всегда пил её на осеннем празднике. Я не стал дожидаться, пока яд подействует и бежал на лодке той же ночью. Через два дня я узнал о смерти Аттилы. Перед смертью он поклялся отомстить мне и сделал это сейчас, через две тысячи лет. И вот теперь у меня нет больше ничего: он отнял у меня всё — магию, бессмертие, надежду стать молодым. Я не смог даже помешать ему: все мои заклинания, вся моя магия оказались бессильными. Теперь я просто старик, обычный, древний старик и едва ли моя жизнь на этой земле будет долгой. Сбылось пророчество одной юной цыганки, предрекавшей мне смерть от мертвого врага. Она была ведьма и её сожгли на костре.

Фесандопулос застонал: и трудно сказать, чего больше было в его стоне — боли или тоски человека, лишившегося своей вечности.

— А где князь Багрятинский, где Ольга, где все те души, что вы унесли с собой? — взволнованно спросила Катя.

Старый маг взглянул на нее и расхохотался:

— Ты все еще надеешься? Не надейся напрасно. Единственное, что меня теперь утешает — это мысль, что этим душам, теперь еще хуже, чем мне. Я-то заслужил свою участь, а они нет.

— Что с ним? Где склянки? — крикнула девушка.

— Склянки? Тебе нужны они? Бери их, вон они валяются, — подняв руку, Фесандопулос показал ей на забор, возле которого бесполезной грудой стекла лежали те самые бутылочки.

Катя бросилась было к забору, но голос старика остановил ее.

— В них больше ничего нет. Все души захватил Аттила: унес, вобрал их в себя. Получилось, что все эти столетия я копил и собирал души для него, будь я проклят. Сейчас он в двадцать девять раз сильнее, чем был до встречи со мной.

— Значит, их души теперь у Аттилы, вернее в Аттиле? Но как такое может быть? — пораженно спросил Дон-Жуан.

— А как может озеро вбирать в себя ручьи, а океан реки? Как могут кирпичи становиться домом, а золотые монеты, попав в кошелек, обретать власть над людьми? Так и души войдя теперь в Аттилу, утратили себя и стали его частью, — ответил старик.

— А если мы победим Аттилу, мы сумеем их освободить? — спросила Катя.

— Аттилу нельзя победить. Он сеет страдания и смерть, хуже того, он сам и есть смерть, — убежденно сказал Фесандопулос. — А теперь прощайте: больше мы никогда не увидимся. Всё, что есть в той квартире, ваше. Мне уже ничего не нужно.

Собравшись с силами, он встал и, шатаясь, пошел по аллее. Катя и Дон-Жуан не пытались останавливали его, а лишь смотрели ему вслед.

Уже отойдя от них шагов на десять, маг обернулся и крикнул:

— Знайте же, жалкие! Аттилу теперь не остановить. Он найдет способ пробиться к власти. Он не остановится не перед чем. Он зальет этот мир кровью! Кровь и страдания людские, вот что ему действительно нужно, чтобы чувствовать себя живым, даже стоя за дверью гроба…