Спальня королевы

– Но для чего маркизу д'Отанкуру посылать человека следить за мной? – воскликнула девушка. Она уже готова была рассердиться. – Это же просто...

Рука Персеваля опустилась на ее пальцы, твердая и успокаивающая.

– Не заводитесь! Может быть, так ведут себя влюбленные? В любом случае, я уверен, что очень скоро нам удастся раскрыть эту маленькую тайну.

И действительно, это произошло очень скоро. На следующий день, когда Сильви помогала Николь варить клубничное варенье, а Жаннетта, усевшись в уголке кухни, вышивала рубашку для своей молодой хозяйки, ворота распахнулись и пропустили великолепную карету маркиза. Жан д'Отанкур просил господина де Рагнеля уделить ему время для беседы. И хотя сын герцога де Фонсома был юношей застенчивым, он не стал ходить вокруг да около:

– Я приехал, господин де Рагнель, чтобы узнать, благосклонно ли вы отнесетесь к визиту маршала-герцога де Фонсома, моего отца?

Персеваль рассмеялся, указывая молодому человеку на кресло:

– Вы говорите о благосклонности, когда речь идет о такой чести? Мой дорогой маркиз, вы витаете в облаках! И зачем ваш отец хочет меня видеть?

– Чтобы просить у вас руки мадемуазель де Лиль. Вы ее опекун, ее наставник, как мне кажется, и единственный человек, которому принадлежат ключи от ее счастья...

При этих словах улыбка Персеваля исчезла.

– Черт побери! Вы не теряете времени! Возможно, вы даже слишком торопитесь. Вы уверены, что маршал согласится исполнить ваше желание? Я уверен, что его виды на ваше будущее простираются намного выше, чем брак с сиротой из мелкопоместного дворянства, и...

– Вы, сударь, не знаете моего отца. Это совершенно ясно! В противном случае вы бы поняли, что это самый лучший человек на свете. Он предан королю, он добрый христианин и внимательный отец. А это, должен с вами согласиться, редкий случай в таких семьях, как наша. После смерти моей матери он перенес на меня всю свою нежность. Отец желает только моего счастья. И когда герцог увидит Сильви... Я хочу сказать, мадемуазель де Лиль, он будет покорен с первого взгляда, как это случилось со мной.

– Я бы с удовольствием в это поверил, но пока маршал сам мне этого не скажет, я не буду спешить...

– То есть... вы хотите сказать, что отказываете в моей просьбе?

– Ни в коем случае. Но и не принимаю ее. Я буду очень счастлив союзу между вами и моей маленькой Сильви, но пока не последовало официального предложения, то есть визита вашего отца, я не могу говорить ни о каком твердом ответе. Кроме того, вы не можете не знать, что Сильви выросла в доме герцогини Вандомской и воспитывалась самой герцогиней, поэтому ее мнение тоже должно быть учтено...

Лицо Жана исказила гримаса:

– Герцогини или герцога? Не стану скрывать от вас, что герцога Сезара у нас не любят. Это смутьян, опасный человек...

– Я говорил о герцогине. Для меня имеет значение только ее одобрение. Наконец, если все произойдет именно так, как вы хотите, останется еще одно – мнение самой Сильви. Она, и только она, согласится или откажет вам. Я слишком ее люблю, чтобы навязать ей брак только по своему вкусу...

– Это естественно, но в таком случае позвольте мне добиться ее любви, пока мой отец не вернется с войны.

– Как вы это себе представляете?

– Позвольте мне видеться с ней. При дворе это очень непросто, и я там редко бываю. И кстати... Если вам кажется, что я слишком тороплюсь со своей просьбой, то это еще и из-за ее положения фрейлины.

– Только не говорите мне, что вы разделяете мнение этого де Ла Феррьера о фрейлинах королевы!

– Да хранит меня господь от этого! Но дворец просто гудит от интриг. Она там одна... и так молода!

На лице молодого человека с правильными чертами, даже несколько суровом, была написана такая забота, что это не могло оставить Персеваля равнодушным. Но ему захотелось разузнать побольше. С внезапной грубостью он спросил:

– Так вот почему вы послали человека следить за ней?

Если шевалье намеревался сбить д'Отанкура с толку, то он просчитался. Маркиз покраснел, но ответил без промедления:

– Да. То, что вы это заметили, меня не удивляет. Мои люди не получали приказа делать это тайно. Но слово вы подобрали неподходящее. За ней не следили, ее охраняли. С тех пор как я встретил мадемуазель де Лиль в парке в Фонтенбло, она мне очень дорога... И эта девушка кажется такой хрупкой! К тому же у нее нет ни кареты, ни слуг-мужчин. Ее сопровождает только молоденькая служанка. И это в Париже, где не менее опасно, чем в Лувре! Мне хотелось, чтобы рядом с ней все время был человек, который сможет вовремя прийти ей на помощь. Тогда я снял на Австрийской улице маленький домик и поселил там своих верных слуг, двух братьев – Северена и Сатюрнена. Они очень похожи между собой и преданы мне. Эти молодцы сменяют друг друга. У них все полномочия прийти на помощь мадемуазель де Лиль в любом случае, когда это необходимо, особенно когда я в армии. Это кажется вам оскорбительным?