Спальня королевы

В глубине души Персеваль восхищался тем, что может сделать состояние, поставленное на службу любви. Он думал о том, что ему следует благодарить бога за то, что на пути Сильви появился этот двадцатилетний маркиз. Так молод, и такая зрелость ума. Он, вне сомнения, станет идеальным мужем, но примет ли его Сильви сейчас, когда ее возлюбленный Франсуа даже еще не женат? Если только... В конце концов, в пятнадцать лет даже пылко влюбленное сердце подвержено переменам!

– Ни в коей мере, – вздохнул шевалье. – Как раз наоборот. Вы мне только доказали глубину вашей любви. В этих условиях я полагаю справедливым доверить вашей любви и чести дворянина правду о моей воспитаннице. Я уверен, что эта правда пробудит в вас такую же потребность защищать Сильви, какая владеет мной.

Инстинктивным движением Жан подвинул свое кресло поближе к креслу своего собеседника. Персеваль достал из шкафчика графин с испанским вином и налил два бокала. Он предложил один гостю и вернулся на свое место.

– Фамилия и владение де Лиль переданы Сильви Вандомами, когда ей было четыре года, в результате трагедии, невольной жертвой которой она стала. На самом деле ее зовут Сильви де Валэн. Она дочь...

– ...барона де Валэна, семья которого была загадочным образом вырезана около... десяти лет назад?

– Да, действительно, под завесой тайны скрыли самое страшное преступление. Правда известна только мне и Вандомам. Эту правду я поведаю вам, как только вы дадите мне слово не рассказывать эту историю никому, даже вашему отцу без моего на то разрешения.

– Я даю вам слово! Говорите, прошу вас! Вы об этом не пожалеете.

– Так вот. В тот самый день, когда их законный сюзерен герцог Сезар был арестован в Анжере в 1626 году, мой дорогой друг, баронесса де Валэн, и вся ее семья были убиты. Одной Сильви удалось избежать этой участи. Ее подобрал в лесу тот, кого теперь зовут герцогом де Бофором...

Персеваль говорил долго, а Жан д'Отанкур внимательно и напряженно слушал его. Шевалье рассказал обо всем. О краже писем Марии Медичи, о мученической смерти Кьяры и о клейме, оставленном ее палачом, о своих собственных поисках истины и, наконец, о тех нежных чувствах, какие Сильви испытывает к Франсуа со дня своего появления в замке Ане.

– Что совершенно естественно! – отозвался Жан, не моргнув глазом.

– Добавлю, что она ничего из этого далекого прошлого не помнит. Или по меньшей мере ее воспоминания так же расплывчаты, как ночной кошмар.

– А убийцы? Вы их знаете?

– Один мне известен. Это тот самый де Ла Феррьер, который так интересуется моей малышкой. Он получил замок под тем предлогом, что носит такое же имя. И якобы это владение давно должно было принадлежать ему. Что же касается второго, убийцы с красной восковой печатью, должен сказать вам, что я до сих пор не знаю, кто он. Но ясно одно. Эта нелюдь живет в Париже и продолжает убивать. Единственная разница – теперь он набрасывается на проституток. После всего сказанного вам должно быть ясно, почему я не слишком радовался тому, что Сильви станет фрейлиной в таком юном возрасте. Во дворце Вандомов или в их родовых замках она была куда в большей безопасности. Ведь там ее никто не видел. Я бы сто раз предпочел, чтобы она жила рядом со мной.

– Но не вы были хозяином положения?

– Нет. Особенно с того момента, как королева пожелала видеть ее возле себя.

– Надо довольствоваться тем, что имеешь, – вздохнул молодой человек. – Для начала мои люди будут все время рядом с ней.

– Эта малышка очень непоседлива и крайне упряма.

– Лучше скажите, что она обворожительна...

– И что вы от нее без ума? Я в этом уверен, но вам следует знать, что она не готова к замужеству, кто бы ни был ее женихом. И вам, вероятно, будет трудно вырвать из ее сердца друга детства, которого она украшает в своем воображении всевозможными достоинствами.

– Вы пытаетесь мне сказать, что мне следует быть терпеливым? Я буду таким, уверяю вас... Но все-таки позвольте мне попытаться!

– Почему бы и нет? Возможно, вам постепенно удастся убедить ее разделить с вами ваши планы на будущее. Сегодня я скажу ей, что вы нанесли мне визит и что я разрешил вам навещать ее всякий раз, как вам этого захочется.

Юный маркиз снова покраснел, но его серые глаза заблестели.

– Вы полагаете, что мадемуазель де Лиль примет мое общество?

– Я бы очень удивился обратному. Она находит вас очаровательным. А потом, вы, кажется, стали в ее глазах героем?