Лед и пламя

— Если ты Марта… то будь уверена! Я позабочусь о том, чтобы ты попала в землю церковного кладбища.

Само собой, это были только тени. Но ему действительно показалось, что он увидел быстро скользнувшую улыбку на мертвенно-бледном лице, прежде чем он погасил свечу и повернулся к стене.

Уже через три дня из Гростенсхольма пришло послание. Белинду приглашали на пикник в горах. Она могла взять с собой и малышку, о которой обещали позаботиться.

Герберт Абрахамсен недовольно пробурчал:

— Может ли отец быть вместе со своим ребенком? Или это только для особо приглашенных?

— Нет, разумеется, не только, — спокойно сказала Винга, потому что именно она приехала за Белиндой. Не без задней мысли: в первую очередь, чтобы взглянуть на двух людей, которые так основательно подорвали доверие Белинды к самой себе. — Если желаете присоединиться, то добро пожаловать. Но поездка может стать очень утомительной.

— Я нахожу, что у меня отличное самочувствие, — чопорно ответил Герберт. — Я понял, что вы собираетесь подняться в лес?

По его недовольному взгляду Винга поняла, что он пытается узнать, что собирались там делать Белинда и Вильяр. Это подзадорило ее, и она выложила всю правду.

— Сказать по правде, мы все вместе собираемся подняться к речке. Мы осушили ее и должны найти останки Марты, пролежавшие в неосвященной земле двести лет. Вы понимаете, господин Абрахамсен, она стала привидением.

Темная фигура выплыла из-за одной из солидных колонн в холле дома. Глаза фру Тильды были так широко раскрыты, что чуть не вылезли из орбит.

— Вы возьмете туда дочь Герберта?

— Да нет, — легко ответила Винга. — На это время Ловиса останется в усадьбе Линде-аллее. У моей снохи Сольвейг. Она очень любит детей. Но если фру Тильда сама хочет присмотреть за ребенком…

Одетое в черное существо с елейно сложенными на животе руками явно не слушало ответ.

— Фру Линд, Вы сказали, она стала привидением? Где же?

— О, и там, и здесь, — ответила Винга уклончиво, потому что не хотела открывать, что речь шла о спальне Вильяра в Гростенсхольме.

— А кто такая была Марта? — допытывалась застегнутая на все пуговицы женщина. — Я полагаю, распутная баба, попавшая в беду и сама наложившая на себя руки? Двойной грех в глазах Господа.

— Не совсем так, — ответила Винга. — Нам хорошо знакома ее история. Она была доверчивой девушкой, уступившей домогательствам бессовестного мужчины.

— Женщина всегда виновата, — отрезала фру Тильда. — Можно отказаться от совращения бедных мужчин. Я никогда никого не соблазняла.

— Могу себе представить, — сказала многозначительно Винга. — Но этот негодяй — потому что мы знаем, что он был негодяем — сам сбросил Марту в водопад, когда она ждала от него ребенка.

— Гм, — хмыкнула Тильда. — А какое отношение имеет к этому Белинда?

— Белинда была среди нас, когда мы решили попытаться найти останки Марты и похоронить их по-христиански. Мы вчетвером придумали это: мой муж, внук, Белинда и я. Так что это разумно и справедливо…

— Белинда останется здесь, — неожиданно выпалил Герберт, от жесткой решимости его лицо стало зеленовато-белым. — Она должна выполнять свою работу.

Винга медленно повернулась к нему.

— Я не знала, что сестра Сигне нанята здесь в качестве прислуги!

Герберт заволновался:

— Естественно, это не так! Но мы несем ответственность за Белинду. Она не очень-то осчастливлена душевными качествами и…

Винга сразу заговорила резким тоном.

— Лишь немногие люди обладают такими душевными качествами, как маленькая Белинда. Ну, так как? Вы примете участие в поездке или нет, господин Абрахамсен?

Винга чуть ли не видела и не слышала, как напряженно работали два мозга.

Герберт думал: «Я должен следить за тем, чтобы не случилось ничего предосудительного между Белиндой и этим опасным сумасбродом Вильяром Линдом из рода Людей Льда».

Мама Тильда думала: «Герберт слишком занят маленькой глупой девчонкой! Это недостойно».

Как обычно, мать осталась победителем. В качестве предлога она использовала возможный визит из города его адвоката. Добрый маменькин сынок остался дома.

Винга не удержалась от вздоха облегчения. А уж о Белинде и говорить нечего! Она чуть не крикнула громкое «ура!».