— Ну… вещи… тряпки, ерунда всякая, — ответил сержант.
— Безобразие! — завела новую песню Наталья Петровна. — Мы с внуком напишем жалобу…
— Мальчик-то очень на девочку похож, — усмехнулась я.
Ребенок злобно зыркнул из-под козырька, но промолчал.
— Придет же в голову такая глупость! — всплеснула руками учительница. — Вы не видите, что ребенок мужского пола: стрижка, одежда!
Я подошла вплотную к пожилой даме.
— Наталья Петровна, не стоит! Ей-богу, лучше признать — игра вами проиграна. Вы пытались увезти Варю Гинзбург.
— Ложь, — продолжала кипеть Килькина.
— Ну хватит, — зашипел Дегтярев.
— У вашего мальчика в ушах дырочки, — улыбнулась я, — он сережки носил, бриллиантовые!
— И что? — чуть сбавила тон Килькина. — Сейчас и мальчики украшения носят, время такое!
Мне, несмотря на омерзительную ситуацию, стало смешно.
— Вы же понимаете, есть и другие признаки, их легко увидеть, если раздеть школьницу.
— Пошла ты на… — вдруг зло ругнулся ребенок.
— Ну вообще! — подпрыгнул сержант. — Не матерись тут!
Килькина закрыла лицо руками и неожиданно заплакала.
— Автобус еще не уехал? — спросила я.
— Нет, — отрапортовал милиционер, — пассажиры злятся, грозят на нас телегу накатать.
— Откройте багажный отсек и попросите людей взять свои вещи, — велела я.
Сержант посмотрел на Дегтярева.
— Делайте, что она говорит, — кивнул Александр Михайлович, — а тот чемодан, что останется бесхозным, тащите сюда. Так, Наталья Петровна, может, сэкономим время?
— Зеленая сумка, — глухо произнесла Наталья Петровна, — в красную клетку.
— Ой, дура! — завопила Варя. — Зачем болтаешь! Как им доказать, чей это багаж? Он же не подписан!
— Не волнуйся, девочка, — сурово сказал Дегтярев, — есть разные методы, бабушка поступила правильно, решив выдать два миллиона долларов.
— Вот идиотка, — с чувством произнесла Варя, — но из меня вы и слова не выжмете! Я ничего плохого не делала! Я вообще жертва!
Спустя неделю мы с Александром Михайловичем в компании с приятным парнем сидели в одном из московских кафе.
— Ты у нас прямо звезда, — сказала я, когда Дегтярев принялся за кофе. — Сколько интервью дал?
Полковник почесал лысину.
— Ну… я старался не общаться с журналистами, хотя из нашей пресс-службы на меня постоянно давили. Павел первый, кому я сейчас все расскажу.
Я улыбнулась парню.
— Вам повезло.
— Согласен, — кивнул корреспондент.
— Но говорить будешь ты, — заявил толстяк, — а я буду тебя поправлять. Не спорь!
Я оперлась локтями о стол.
— И не подумаю возражать. С удовольствием сообщу подробности, если Павел мне покажет статью перед выпуском. Не хочу, чтобы мои слова исказили.
— Ладно, — согласился Павел, — внесете правку.
— И еще, кое о чем я просто догадалась, нет никаких улик, одни размышления, — объяснила я, — сработала женская интуиция.
— Ты начинай, — приказал Дегтярев.
— Жила-была девочка Светлана Лукашина, — тоном народной сказительницы завела я, — воспитывалась она в необычной семье и, несмотря на добрую религиозную маму и положительного папу, выросла завистливой и жадной. Впрочем, все дочки Лукашиных не очень-то удались, похоже, одна Жанна была приятной. Нина не отличалась умом, Эля выросла злой, но, в отличие от Нины, хорошо соображала. Вы знаете, какая драма произошла в семье Лукашиных?
Павел кивнул:
— Да, полковник рассказал до вашего прихода некоторые подробности.
— Повторяться я не стану. Через девять дней после трагедии Тельма решила поговорить с убийцей. Хоть Элеонора и убеждала няньку, что случайно столкнула сестру с подоконника, да только Тельма ей не поверила. В разгар их беседы в дом вошла Светлана, она услышала громкий спор сестры и няньки и поняла: Эля убила Жанну.
Ошарашенная открытием, Света убежала из квартиры, она пока не понимала, что делать. Тельма и Эля услыхали стук двери, нянька, выйдя в коридор, заметила, что с тумбочки исчезла пластиковая сумка, но не придала значения происшествию, подумала, что кто-то из девочек на секунду заскочил в квартиру.
Сергей ненадолго пережил жену, а дочки после смерти отца разлетелись в разные стороны. Нина вышла замуж и укатила из столицы.
— Она сейчас живет в Тюмени, — перебил меня Дегтярев, — имеет сына и категорически не желает видеть родственников.
— Да уж, — вздохнула я, — Злата очень хотела иметь много детей, но не зря люди придумали поговорку про исполнение желаний[14]. Семья у Лукашиных была несчастливая. А после смерти родителей девочки стали никому не нужны. Эля начала петь в какой-то семиразрядной группе. Света делала карьеру на телевидении. Пожалуй, ей не повезло больше других, у нее открылась эпилепсия, а еще она страстно хотела узнать: кто же родная дочь Лукашиных. Зачем ей это? И Злата, и Сергей умерли, сестры более не встречались, в конце концов, какая разница, кто дал тебе жизнь? Но Света мечтала узнать правду. С одной стороны, она была уверена: папа и мама ей родные. С другой — колебалась, хотела найти какие-нибудь документы, подтверждающие родство, и отчего-то была уверена, что Тельма владеет этими бумагами.