— Нет, просто знаю, мне полковник Дегтярев рассказывал. Нам надо вызвать милицию.
— Никогда! — испугалась Лиза. — Быстро уходим. Соседи тут пьющие, нас не заметят, бежим!
— С ума сошла?
— Вовсе нет, торопись.
— А тело?
— Пусть тут лежит!
— Лиза!
— Что? — оглянулась Гинзбург, успевшая дойти до порога.
— Варя похищена! Ее надо найти!
— Спасибо, что напомнила, — обозлилась Лиза.
— Значит, нужно обратиться в милицию.
— Нет, они все испортят! Я сама ее отыщу!
— Не говори чепухи, — строго сказала я и вынула телефон.
— Эй, кому ты звонишь? — напряглась Елизавета.
— Человеку, который, являясь опытным профессионалом, умеет хранить чужие тайны и способен понимать людей, — ответила я.
Александр Михайлович страшный зануда, но если я коротко говорю ему: «Случилась беда», — полковник моментально отвечает:
— Куда ехать? Буду через полчаса!
Самое интересное, что, несмотря на пробки, он всегда прибывает на место спустя тридцать минут. Вот и сегодня Дегтярев не подвел. Едва большая стрелка часов приблизилась к цифре «6», как из коридора послышался хорошо знакомый баритон:
— Дарья, ты где?
— Тут! — Я высунулась из кухни. — Иди сюда.
— Не вижу трупа, — заявил полковник, с трудом пролезая в дверь.
— Он в комнате, — пояснила я.
На следующее утро меня разбудил Хучик. Бойко стуча когтями по паркету, мопс прогалопировал по спальне, носом толкнул дверь и выбежал в коридор. Я села на кровати и посмотрела на будильник. Семь утра. Однако странно, обычно Хуч мирно спит до десяти, в отличие от Банди, который готов в любое время дня и ночи, невзирая на погоду, носиться по саду. Мопс не любит совершать лишние телодвижения, лучшее времяпрепровождение для него — дрема под пледом на мягком диване.
Дверь приоткрылась.
— Хозяйка, — свистящим шепотом осведомился Амара, — помогите, пожалуйста.
— Что случилось? — насторожилась я.
— Утюг! Где у вас утюг?
— Забыл? Вчера я тебе показывала! В кладовке под крышей, — зевнула я, — доска стоит под мансардным окном, а розетку закрывает тумба с полотенцами. Доска кажется громоздкой, но это лишь видимость, она на колесиках и легко передвигается. Понял?
— Да, хозяйка, — закивал Амара, — есть, хозяйка! Я пошел!
Я легла, натянула до подбородка одеяло и попыталась задремать. На улице стояла тишина, прерываемая лишь пением птиц. В этом году у трясогузок вывелось невероятное количество птенцов, почти все ели усеяны гнездами, откуда несется звонкое чириканье. Пташки вопреки тому, что написано о них в энциклопедии, засыпают не в восемь вечера, а после полуночи и в три утра уже начинают поиски еды. Я вчера сказала Амаре, чтобы он насыпал им корма. Интересно, парень выполнил мою просьбу? Кажется, нет, когда кормушки-домики на высоких ножках полны еды, трясогузки так не орут, а сегодня они просто сошли с ума.
Дверь приоткрылась, я старательно засопела. Не вижу, кто ворвался в мою комнату, но, надеюсь, этот человек достаточно воспитан, чтобы понять: не надо будить сладко спящую Дашутку.
— Где мои черви? — гневно спросил Дегтярев.
Я приоткрыла один глаз, увидела Александра Михайловича и спросила:
— Кто?
— Где мои черви? — повторил полковник.
— У тебя были пресмыкающиеся? — поразилась я.
— Беспозвоночные, — уточнил Дегтярев.
— Все равно, — вздохнула я, понимая, что поспать до десяти теперь уж точно не удастся. — О каких червях идет речь?
— О моих!
— Личных? — растерялась я.
— Да, — загремел полковник, — у меня жили черви, а теперь их нет. Они исчезли, испарились!
Я заморгала. У Дегтярева глисты? Маловероятно, он же не ест сырое мясо и свежевыловленную рыбу, хотя заразиться аскаридами очень легко, достаточно схватиться в метро за поручень, за который до вас держался человек с кишечными паразитами.
— Прямо беда, — побагровел полковник, — и как они уползли?
Я задумалась и сказала:
— Ну, нашли выход! В принципе, это не очень трудно.
— Из плотно закрытого аквариума? — взвился Александр Михайлович. — Им там было хорошо, они росли, я их кормил, — причитал Дегтярев, — заботился.
Я отползла в дальний угол кровати. К сожалению, мы с годами не делаемся моложе, очень часто у человека за сорок начинаются проблемы с головой. Напасть подкрадывается незаметно, родственники замечают странности, но списывают их на плохой характер, не понимая, что к близкому человеку мелкими шажочками подкрадывается старческое слабоумие. Реально оценивать ситуацию родные начинают, когда член семьи совершает откровенные глупости. Бедный полковник! Надеюсь, ученые придумали какие-нибудь таблетки от безумия. Надо срочно звонить Оксане.