Третий глаз — алмаз

— Я хочу купить у вас архив Егорова, заплачу хорошие деньги.

— Я вытолкала ее вон, — заново переживала ситуацию Карина, — та уходить не хотела, кричала про доллары, мама занервничала! Пришлось мне применить силу, я толкала дуру, та сопротивлялась, лишь когда я пообещала вызвать милицию, она убежала. Что за ерунда творится? Зачем этим бабам архив отца?

— Не знаю, — мрачно ответила я.

— Папа давно умер! — не успокаивалась Карина. — И он не Лев Толстой! Обычный журналист, питавшийся мелкими скандалами. В политику отец не лез, никакими тайнами не владел, шпионом не был.

— Егоров же не рассказывал дома о том, чем занимается, — пожала я плечами.

Карина смутилась.

— Я читала «Лупу», каждый номер! У нас даже подшивка есть! Я ее вела, папе не говорила, он со мной не дружил, времени на дочь не имел и не понимал, как я его люблю. Я же… Странно быть фанаткой отца?

— Конечно, нет, — приободрила я Карину.

— Теперь-то я понимаю, — засмеялась она, — «Лупа» печатала гадости и сплетни, гордиться отцу было нечем: муж убил жену и спрятал ее в кровати тещи! Сестра родила от брата младенца! Соседи поранили друг друга, не поделив сотку земли. Хотите посмотреть?

— С огромным удовольствием, — совершенно честно ответила я.

И тут раздался звонок в дверь.

— Это ученица, — занервничала Лариса Петровна. — Кара, дай мне палку!

— Мама, — изумленно сказала Карина, — ты же не можешь стоять!

— Неси скорей трость, — потребовала Лариса. — Даша, вы можете открыть?

Я пошла в коридор, отперла дверь и увидела Маринку с Настей.

— Здорово, что ты здесь, — заявила Марина, — слушай, я так тебе благодарна. Найти летом репетитора практически невозможно, да еще за десять баксов. Настя, немедленно скажи Даше «спасибо».

— Спасибо, — не выразив ни малейшей радости, пробурчала двоечница.

— Училка сама не ходит, — предупредила я, — сидит в инвалидном кресле.

— Да хоть в кастрюле на колесиках! — закатила глаза Маринка. — Лишь бы взяла мою дуру!

— Ну ма… хватит, — застонала восьмиклассница, — я нормально учусь, всего-то две двойки в году!

Маринка пнула дочь, та зашмыгала носом.

— Возьмите обе себя в руки, — велела я, — не позорьте меня. Марина, прекрати лупить ребенка, девочке достались твои мозги.

— Ага! — Настя показала матери язык. — Слышала?

— Зато лень у тебя от папы, — завершила я. — Пусть твоя мать не Эйнштейн, но она чудесный парикмахер и слово «ёж» пишет правильно.

— У нас новый рекорд, — вклинилась в мои нравоучения Маринка, — читаю вчера ее сочинение, на лето им задали, «Попёр в лесу». Ну, думаю, что за хрень? Кто и куда попёр? Предположила, что Настька неправильно фразу составила, принялась за текст. «Попры любят воду, попры строят плотину, у попров крепкие зубы». И тут до меня дошло! Никто никуда не пёр. Речь идет о бобрах.

— Идите в комнату, — приказала я, — потом поговорим, хотя, на мой взгляд, как раз говорить не о чем. Проблема ясна!

Лариса Петровна стояла у шкафа, опершись на палку, сзади, растопырив руки, маячила Карина.

— Доченька, — ласково сказала репетитор, — ты хотела показать Даше подшивку газет, вот и ступайте в кабинет. А мы пока побеседуем с Настей и ее мамой.

После чего Лариса Петровна чуть подвинула палку и сделала крохотный шажок. Кара зажала рот ладонью, я схватила ее за плечо и увела из гостиной.

— Невероятно, — прошептала Карина, когда мы очутились в спальне, — мама уверяла, что ноги у нее не действуют.

— А когда она потеряла способность передвигаться? — спросила я.

— После папиной смерти, — пояснила Карина, — у нас был очень тяжелый год, сначала похороны, а затем выяснилось, что мы нищие, никаких накоплений не осталось. Вот тогда у мамы это впервые произошло, она пролежала три недели в больнице, там ее в прямом смысле слова поставили на ноги, а спустя некоторое время нас соседи затопили, ночью, мама почему-то очень испугалась, и все! Ничего не помогало, поверьте, я использовала все возможности: массаж, иглоукалывание, таблетки, экстрасенсов привозила, священника приводила, бабку из Подмосковья притаскивала, но мама не могла шевельнуть даже пальцами ног, а сейчас стоит! Это что? Как это?

Я села в кресло между книжным шкафом и столом.

— В параличе много неизученного. Во Франции есть место под названием Лурд, туда стекается огромное количество паломников со всего мира, в основном тяжелобольные люди, очень многие в инвалидных колясках. И каждый год в Лурде случаются чудеса, кто-нибудь из недвижимых встает и делает робкие шаги.