Компот из запретного плода

– Кто?

– Эсфирь Гринберг!

– Висит?

– Тяжело быть непонятливой, – завздыхала Марина, – во!

В ту же секунду кассирша подошла к большой афише, приклеенной на стене, у самого выхода из супермаркета. Я уставилась на плакат: «Эсфирь Гринберг. Всего три концерта в апреле, билеты в кассах города». Ниже была помещена фотография худенькой горбоносой женщины со скрипкой в руке.

– Вот глупость, – захихикала Марина, – этот плакат тут давно наклеили, я в него каждый раз тычусь, когда ухожу, машинально фамилию читаю и уношусь. Вот в голове и застряло – Эсфирь Гринберг. А где видела, и не припомню. Ваша знакомая, наверное, тоже перепутала! Нет в нашем магазине кассирши Гринберг и не было, зато афишка имеется! Поняла? Ладно, мне за кассу пора, пока.

Я растерянно рассматривала снимок скрипачки. Наверное, Марина права, Лида часто ходит сюда за продуктами, вот и перепутала. Но что мне теперь делать?

В кармане завибрировал мобильный.

– Даша, привет, – послышался бойкий женский голосок, – как делишки?

– Спасибо, отлично, – машинально ответила я.

Меня всегда удивляют люди, задающие подобный вопрос. Интересно, как бы отреагировала пока что не опознанная мною тетка, услышь она сейчас правдивый ответ: «Вообще-то не слишком классно, никак не могу отыскать никаких следов мерзавца и убийцы Лактионова»?

А еще имеются особи, которые подбегают к жертве происшествия и осведомляются:

– Все хорошо?

Ей-богу, глупее вопроса не придумать! В каком смысле хорошо?

В ноябре к нам приезжала Клодетта, моя приятельница из Франции. Клоди отлично говорит на русском языке, она великолепный переводчик, поэтому никакого дискомфорта в Москве не испытывает, но я все же не решилась отпустить ее одну в город. Было холодно и скользко, мы с Клодеттой аккуратно брели по тротуару, шаркая ногами, словно древние старухи.

– Мне бы очень не хотелось шлепнуться, – пробормотала Клоди.

Не успела она договорить фразу, как шедший перед нами мужчина неловко взмахнул руками и рухнул наземь.

– О боже! – вскрикнула Клоди. – Несчастный, он разбился.

Забыв про гололед, француженка ринулась к потерпевшему, наклонилась над ним и сочувственно поинтересовалась:

– Ну как? Все в порядке?

Дядька сел, глянул на Клоди и рявкнул:

– Глупей ничего не могла спросить? Какой на… порядок? Издеваешься, да? Топай мимо, кретинка! Ничего интересного нет, упал человек, эка радость.

Я схватила Клоди за рукав, отволокла ее в сторону и принялась отчитывать:

– Зачем полезла к нему?

– Спросить о самочувствии, – растерянно ответила подруга.

– И что ожидала услышать в ответ?

– У нас, как правило, говорят: «Спасибо, мадам, все нормально!»

– Даже если ногу сломал?!

– Ну… да! Потом сам по мобильному «Скорую» вызовет. Конечно, если уж совсем плохо, тогда прохожие помогут, но обычно…

– Зачем тогда осведомляться о здоровье, если ответят дежурной фразой?

– Не знаю, – еще больше растерялась Клодетта, – никогда не думала об этом, просто так принято. Но почему ваш мужчина на меня обозлился? Отчего москвичи сердитые?

– Мы не злые, а откровенные, – хихикнула я, – ты спросила, соблюдая светскую вежливость, а получила честный ответ.

– Ах уж эта загадочная русская душа, – пробормотала Клоди, переводившая когда-то Достоевского, – мне ее не понять!

– Ты меня не узнала? – продолжал щебетать голосок. – Лика Робертс.

– Привет, привет, – попыталась я изобразить радость, недоумевая, с какой это радости Даша Васильева понадобилась госпоже Робертс, с которой до сих пор она лишь вежливо раскланивалась во время редких встреч.

– Мне звонила Жулька, очередная жена твоего бывшего мужа, – затарахтела Лика, – и сказала, что ты хочешь сделать ей подарок на день рождения, купить такого же слоника, как у меня.

Я закашлялась. Ай да Жулька, вот это предусмотрительность! Госпожа Васильева уже забыла о данном обещании, самое отдаленное воспоминание о золотой безделушке с хоботком начисто испарилось у нее из головы.

– Так вот, сообщаю: подобных слонов больше нет! Мой – уникальный, – продолжала Лика.

Ну, ясное дело, Робертс просто не хочет, чтобы кто-нибудь повесил себе на шею то же украшение, как у нее!

– И если ты думаешь, что я говорю это из вредности…

– Нет, нет, мне такое и на ум не могло прийти! – изобразив возмущение, откровенно лгала я.

– Послушай, – взвизгнула Робертс, – знаешь ведь, как тяжело получить эксклюзивную вещичку. Покупаешь платьишко в бутике, так гады-продавщицы в глаза улыбаются, уверяют: «Одно такое на всю Москву». И что? Только войдешь в ресторан, ба, трое сидят в таких же. А с прибамбасиками ваще чума, у всех сумочки от «Луи Вултона»! Ну никакого креатива! Про обувь и пояса вообще молчу, словно детдомовские ходим. Со всякими украшениями дело не лучше! Стоило одному из журналов поместить на обложке девицу с серьгами из перьев, как, пожалуйста, вся тусовка их прикупила! Ну, куда податься бедным девушкам, не желающим выглядеть, как клоны?