Личное дело женщины-кошки

– С сегодняшнего дня предлагаю тебе работать в спецотделении, занимаешься только одной больной, находишься при ней неотлучно. Выходной один день в месяц, но зарплата прибавится.

Директриса полагала, что Зоя начнет задавать вопросы, но та сухо ответила:

– Понятно.

– Тебя проинструктируют в отношении лекарств, – перешла к делу Эвелина.

– Я в курсе назначений, – как ни в чем не бывало сказала Килькина.

– Откуда? – изумилась Эвелина, которая сама не знала, что дают Анне.

– Последние месяцы именно я заменяла Елизавету Андреевну, когда та уезжала на выходной, – как всегда бесстрастно пояснила Зоя, – Анна ко мне привыкла. Вы не волнуйтесь, я справлюсь!

И жизнь в интернате побежала по накатанной колее.

Потом к Эвелине Лазаревне приехала пожилая дама. Явилась она не в интернат, а к директору на квартиру. Правда, Казакова живет в том самом много раз упомянутом здании, и понятие «дом» давно слилось у нее со словом «служба».

Незнакомка приехала около девяти вечера в субботу. В Фолпине народ продолжал жить по старинке, многие не запирали замков. Эвелина тоже не думала о безопасности, поэтому просто удивилась, когда вдруг услышала из коридора незнакомый голос:

– Здравствуйте! Эвелина Лазаревна, вы где?

Директриса вышла на зов, увидела пожилую, хорошо одетую даму, хотела спросить: «Кто вы?» – но не успела.

Пенсионерка рухнула на колени, вытянула вперед руки и запричитала:

– Помогите, умоляю, сердце разрывается, извелась вся, устала, дайте на дочь взглянуть!

Эвелина Лазаревна кинулась поднимать старуху, но та упорно твердила:

– Разрешите с дочкой встретиться.

– Ваша дочь помещена в интернат? – решила выяснить директриса.

– Да, да, да, – затрясла головой старуха.

– Нет никаких препятствий к свиданию, – попыталась растолковать ей Эвелина, – завтра после двенадцати можете увидеть дочку. С утра у нас процедуры и занятия, а после полудня свободный график посещений.

– Нет, мне сейчас надо, – настаивала незнакомка.

– Время позднее, уже объявили отбой.

– Ради Христа, – заплакала старуха, – завтра никак не могу! Можно ее не будить, мне бы только взглянуть и убедиться, что она жива.

– Ладно, – после некоторого колебания согласилась директриса, – как зовут вашу дочь?

Старуха нервно оглянулась.

– Она у вас содержится в особых условиях, под присмотром, отдельно от остальных, как в тюрьме заперта.

– Анна! – отшатнулась Эвелина. – Нет, нет, и не просите, к ней нельзя.

– Мне одним глазком посмотреть, – рыдала дама.

Больше часа пенсионерка уговаривала директрису, буквально валялась в ногах у Казаковой и в конце концов уломала ее.

– Анна сейчас спит, – сказала Эвелина, – ее сиделка ушла домой, я отведу вас во флигель и покажу больную, но вы не должны пытаться ее разбудить, хорошо?

– Клянусь! – жарко воскликнула старуха.

И Эвелина Лазаревна из жалости к несчастной матери нарушила строжайший указ Ивана Ивановича, отвела старуху в особую палату.

Когда та увидела мирно спящую Анну, она сначала замерла, а потом с воплем: «Ларочка!» – ринулась к кровати.

Слава богу, Анна была под воздействием сильного лекарства и даже не вздрогнула, когда старуха начала тормошить ее.

– Вы с ума сошли! – возмутилась Эвелина, оттаскивая мать. – Обещали просто посмотреть!

И тут у старухи началась истерика, испуганная Эвелина выволокла гостью из флигеля, почти донесла до собственной квартиры и усадила на диван.

– Ларочка, – стучала зубами незнакомка, – Ларисочка!

– Вы ошибаетесь, – попыталась утешить ее директриса, – женщину зовут Анна! По паспорту она Анна Ивановна Сергеева!

И тут из уст посетительницы полился такой рассказ, что у Эвелины Лазаревны перехватило дыхание.

Старуха не назвала своего имени, но о судьбе дочери сообщила шокирующие подробности. Относительно молодую обитательницу интерната звали Ларисой, у нее нет братьев, богатый человек, именующий себя Иваном Ивановичем, является ее мужем. В свое время Лариса испытала огромный стресс, на ее глазах убили человека. Она побоялась идти в милицию, рассказала о произошедшем матери, и женщины решили, что лучше всего хранить молчание. Происшествие случилось за неделю до свадьбы Лары, невеста уже была беременна от жениха, мать подумала, что дочь, в жизни которой предстояли изменения в лучшую сторону, скоро забудет о том убийстве и станет спокойно воспитывать ребенка.