Личное дело женщины-кошки

– Маргарита Шпынь, – протянула я, – а рядом свалка, и здесь всегда столуются парни с мусоровозов.

– Ну, не только они, – потерла руки Рита, – я не жалуюсь на отсутствие клиентов. Чего сама хочешь? От души рекомендую котлеты из кролика.

– Ты была любовницей Богдана Ломейко?

Маргарита отступила от стола.

– Кого?

– Шофера Богдана Ломейко! Он водил мусоровоз.

Рита села на стул.

– А ты откуда про Богдашу слышала?

– Сейчас объясню, но сначала ответь, ведро он принес?

– Ведро? – непонимающе заморгала Рита. – Какое?

– То, что у тебя в туалете стоит?

– Здоровская вещь, – вздохнула Маргарита, – вечная. Я его когда увидела, сразу сообразила: сто лет прослужит, зачем добро вышвыривать?

– Как оно к тебе попало?

– У Богдаши взяла, в машине.

– Мусорной?

– Ага.

– Ты рылась в отбросах?

Маргарита усмехнулась.

– Нет.

– Ведро откуда?

– Почему я должна тебе отвечать? Ни слова не скажу, пока не объяснишь, при чем здесь Богдаша. Он давно умер!

– Надпись на боку читала? Там есть гравировка.

– Угу, – кивнула Рита, – я ж его мою, чищу, чтоб блестело. Очень в первый раз удивилась. Подарили мужику на юбилей мусорку! Неудивительно, что он ее вышвырнул.

Неожиданно у меня опять закружилась голова.

– Чего? Плохо? – насторожилась Рита.

– Ведро, – сказала я, – принадлежало семье Медведевых. На самом деле это кашпо или кадка, в нем дерево росло. Но Татьяна емкость под отбросы приспособила. Она такая же хозяйственная, как ты, ей понравилась стальная штука.

– Хорошая вещь, – сказала Маргарита, – который год как новое.

– Десять лет назад девочка Настя взяла его и понесла к мусорным бачкам. Ребенок домой не вернулся, исчез вместе с ведром.

– Вау! – подпрыгнула Рита.

– Отец Насти долго искал малышку, но безрезультатно, дочь словно в воду канула, и вдруг в твоем туалете обнаруживается это ведро!

– С ума сойти! – воскликнула Рита. – Прямо-таки пропала?

– Да.

– И ее не нашли?

– Нет.

– Вот горе! Я бы с ума сошла!

– Сделай одолжение, скажи, как у тебя ведро очутилось?

Маргарита замялась, на ее лице появилось выражение то ли удивления, то ли растерянности.

– Ничего плохого я не делала, мусорку у Богдаши взяла, много лет назад нашла в его служебной машине.

– Зачем ты полезла в отбросы? – удивилась я.

Рита принялась накручивать прядь волос на палец.

– Ты представляешь, как выглядит мусоровоз? – спросила она наконец.

– Такой оранжевый грузовик, весь железный, сзади есть дыра, в нее из бака засыпается мусор, его какой-то механизм утрамбовывает и внутрь машины пропихивает.

– Это сейчас такие ездят, а десять лет назад их было мало, часто отходы вывозили на обычном самосвале. Шофер опрокидывал бачки в кузов, затем накрывал содержимое брезентом и рулил по другому адресу. Наберет полный борт – и на свалку.

– Тяжелая работа!

– Зато выгодная! Богдаша здорово прибарахлился, когда на помойку ездить начал! Мы с ним в кафе познакомились, я точку только открыла, Ломейко тут обедал, около полудня прикатывал, и всякий раз с подарками. То рулон клеенки припер, как раз на десять столов хватило, то вазочек пластиковых надыбал, остальное и не вспомню. У него в машине имелся деревянный отсек, Богдан туда интересные находки складывал. В кабину к себе не прятал, если видел, что хорошее люди вышвырнули, в нычку пристраивал, перестраховывался. Вдруг ГАИ на трассе остановит и обшмонает, потом от вопросов не отобьешься: «Зачем у вас на сиденье рулон линолеума?» А так, все в кузове едет на свалку. Богдан очень хозяйственный был, мне такие мужчины по душе, все в дом, понимаешь?

– Да.

– И я ему нравилась, – грустно продолжала Маргарита, – незадолго до смерти он сказал: «Скоро денег накоплю на дачу. Мне приятель большой долг отдаст, я дом и куплю, тут, неподалеку, приглядел, в Воронкине. Отличное здание, низ кирпичный, верх деревянный, комнат много! Хочешь, поедем в свободный день, поглядишь? Там ремонт нужен, поможешь мне обои выбрать!»

Рита обрадовалась, предложение принять участие в осмотре будущей фазенды звучало почти как: «Выходи за меня замуж».

Через пару суток Богдан приехал в кафе намного позже обычного.

– Я думала, тебя не будет, – сказала Маргарита, увидав Ломейко, – ты чего, заболел?

Любимый выглядел не самым лучшим образом, бледный, под глазами синяки, губы по цвету сравнялись со щеками.