Личное дело женщины-кошки

– На фиг оно мне, – нервно воскликнула Рита, – отпала охота его в туалете держать. И как я не догадалась! Несчастливое оно! Стоило сюда его принести – беды посыпались! Сначала Богдашу убили, потом замуж я неудачно выходила. На неудачу железка заговоренная, увози ее от меня!

Дом в Ложкине сверкал огнями, словно новогодняя елка. Не успела я войти внутрь, как Маруська выскочила в холл и зашептала:

– Муся, как ты долго! Все готово.

– Что? – изумилась я.

Маруська поманила меня пальцем.

– Иди сюда!

С загадочным видом Манюня привела меня в маленькую гостиную, расположенную в дальнем конце коридора, и спросила:

– Нравится?

– Замечательно, – покривила я душой, так и не понимая, почему должна испытывать восторг.

– Как живая, да? – ликовала Маня.

– Кто? – я перестала притворяться.

– Ничего не видишь?

– Нет.

Маруська принялась демонстративно кашлять.

– Кха, кха, кха…

На пятом приступе фальшивого коклюша занавеска зашевелилась, из-под нее выползла большая улитка и медленно двинулась в противоположный угол комнаты.

– Нашла брюхоногую! – возликовала я.

– М-да, – кивнула Маруся, – супер? Назвали ее Брунгильда! Мне имя понравилось, прикольное!

Внезапно улитка остановилась и упала на бок.

– Умерла! – испугалась я.

– Ира! – возмутилась Маруська, – сколько раз тебе говорить, не дергай леску.

– Она сама заваливается, – донесся голос домработницы.

Я завертела головой: где Ирка? Отчего ее не видно?

Драпировки на втором окне заколыхались, высунулась растрепанная голова Иры.

– Тама на паркете вмятина, – сообщила она.

– Пол ровный, – сердилась Маша, – ты просто резко леску подсекаешь, а надо плавно, нежно, не по-медвежьи!

– Если я Топтыгин, то сама ее тащи, – обиделась домработница.

– Брунгильда неживая, – с разочарованием отметила я.

– Плюшевая, – деловито уточнила Маня, – но если Ира аккуратно за леску потянет, Дегтярев примет ее за самую всамделишную улитку!

– Не прокатит, – скривилась я, – полковник не дурак!

Маруся прищурилась.

– Муся! Если мы не станем зажигать верхний свет, включим торшер, то классно получится. Ты сначала в Брунгильде не засомневалась!

– Пока она не свалилась!

– Вот! Очки Дегтярев потерял!

– Это я их спрятала, – призналась я.

– Классно! – одобрила Машка. – Полюбуется он на улитку и выгонит Марину.

– Она еще здесь?

– Ага, – с раздражением ответила Маня, – наглее никого не встречала! Прямым текстом ей сказала: «Убирайся прочь!» А она глазом не моргнула, развернулась и пошла наверх, как у себя дома. Ира! Лезь за занавеску, а ты, муся, тащи сюда полковника.

– Мы практически не пользуемся малой гостиной, под каким предлогом привести сюда Александра Михайловича?

– Придумай!

– Может, перенесем спектакль в столовую?

– Нет, – отказалась Маня, – там высокие подоконники и свет очень яркий. Мусечка, ты умная, сообразишь!

Как большинство людей, я легко становлюсь объектом манипуляций. Если кто-то начинает хвалить меня: «Ты храбрая, ловкая, смелая», то я готова выпрыгнуть из самолета без парашюта исключительно ради оправдания чужих ожиданий. Вот и сейчас, услыхав про свой редкостный ум, я помчалась в спальню к Дегтяреву и толкнула дверь.

Но, невиданное дело, она оказалась запертой, я удивилась – в Ложкине не принято закрываться.

– У тебя все в порядке? – крикнула я, дергая ручку. – Чего затаился? Ау? Отзовись! Сим-сим, откройся!

Дубовая створка слегка отошла от косяка, показалось востроносое личико Марины.

– Вы зачем шумите? – сделала мне замечание нахалка. – Саша отдыхает! Врач ему велел соблюдать полный покой!

В первую минуту я даже не поняла, о ком ведет речь медсестра. Никаких Саш в Ложкине нет, но тут до меня дошло, что столь фамильярно медсестра именует Дегтярева, который всегда был, есть и будет Александром Михайловичем.

Приступ злобы придал мне сил, я распахнула дверь и влетела в спальню Дегтярева. Полковник сидел в кресле, укутанный до подбородка в плед, все форточки оказались закрыты, в комнате царила неимоверная духота.

– Ты задохнешься! – констатировала я и живо распахнула окно.

– Ой, ой, – запричитала Марина, – она вас убить хочет! Петр Ильич прописал вам тепло.

Не обращая внимания на кудахтающую медсестру, я стянула с толстяка плед и не удержалась от нового замечания: