Черный Принц

- Заслуживаешь.

- Тогда почему она здесь? Почему она все еще… жива? Не отворачивайся, Освальд! Я знаю, что эта девица для тебя опасна.

- Откуда, интересно?

- Грент сказал.

- Грент становится чересчур болтлив.

- Мы сейчас не о нем, верно, - женщина уже почти шепчет, но шепот ее - змеиный, злой. - Мы говорим о женщине, которой не должно здесь быть… вообще не должно быть… а она есть. Живет. Сидит за одним столом со мной. Имеет наглость смотреть мне в глаза и…

- Милая, ты забываешься.

- Это ты забываешься, Освальд. Кем бы ты был без денег моего отца? Нищим герцогом, который…

- Прекрати.

- Не собираюсь…

- А подслушивать нехорошо, - раздалось за спиной, и Кейрен крутанулся, оскалившись. - Но я почему-то не удивлен… знаете, отвык удивляться.

Тот, кто стоял в полутемном коридоре, подслеповато щурясь, не был человеком.

- Жизнь так многообразна, - произнес он, поправляя черные нарукавники. И медленно, осторожно протянул руку к Кейрену.

- У вас очень хищный запах.

С раскрытой ладони, опутанной проволокой, слетела искра. Кейрен отпрянул, но искра коснулась чешуи.

- Жаль, что нельзя вас просто убить… пока…

Холод. Оглушающий парализующий холод.

Судорога сводит мышцы, бросая на пол, выворачивая наизнанку. И Кейрен пытается удержаться, но хрипит, воет, кажется, катается по полу. Когти вязнут в камне, и хрупкие человеческие пальцы хрустят.

- Надо же, какие гости, - кто-то пинком отбрасывает к стене. - Вот что тебе неймется-то?

Рука в волосах.

Лицо напротив лица, не лицо, но белое расплывшееся пятно, на котором не получается сфокусировать взгляд. И ответить тоже не выйдет, губы дрожат.

Кажется, вырвет.

Или нет.

Но дышать тяжело, Кейрен забыл, как правильно. Вдох и выдох… или выдох, снова выдох. Воздуха мало, и каждый глоток отвоевывать приходится.

- Его нельзя трогать, - раздается над ухом. - Поверьте, о его смерти узнают сразу. А это - хороший предлог.

- Что ж, значит, пока поживет… надолго его?

- Не знаю, - Кейрену оттянули веки, но слепота не прошла. - Это экспериментальный образец…

Пальцы прижались к шее.

- Брадикардия… и рефлекс зрачка выражен слабо. Интересный эффект. Вы не возражаете, если я с ним еще немного… поэкспериментирую.

- Позже, - резко оборвал Освальд. - Сначала дело, а потом экспериментируйте себе на здоровье.

- Спасибо.

Это было сказано с явной насмешкой.

Человек полагал, что использует пса. Пес считал, что пользуется возможностями человека. Но оба они определенно сошли с ума, иначе… зачем?

Об этом Кейрен думал, когда его тащили.

И еще о мертвых розах, которыми отчетливо воняло вокруг. О подземелье и Таннис… обещал вернуться, и получается, что слово не сдержал. За ним, следовало признать, водится подобное… нехорошо.

Ступеньки высокие.

Много-много высоких ступенек. И опереться не выходит, тело все еще чужое, но хотя бы дышать наново Кейрен научился. Оказывается, дышать - это просто.

Жить - чуть сложнее.

Но у него тоже получится, он точно знает, чего ради стоит жить.

Глава 28.

Таннис слышала, как он уходит.

И заставила себя лежать, притворяясь спящей. Она подтянула колени к груди и, закрыв рот кулаком, завыла.

…Господь, который есть, на небе ли, под землею ли, в огненных косах исконных жил, но пусть у Кейрена получится выжить. Таннис молиться не умела, когда-то, давным-давно, в жизни даже не прошлой, но позапрошлой, где матушка посещала церковь, Таннис учили словам молитвы. И она что-то помнит про бога и хлеб, но после хлеба стало не хватать, а для бога и вовсе не осталось в жизни места.

Наверное, она и просить-то не имеет права. Таннис сколько лет в церковь не заглядывала, и прошлый-то год, когда за родителей свечки купила, не считается. Она только зашла и сразу, почитай, назад, до того страшно, душно ей показалось.

Перевернувшись на спину, она уставилась в черный балдахин.

…если есть Бог, то слышит ли? Не за себя просит, но пусть Кейрен выживет, пусть вернется целым. Он вовсе не отродье тьмы, как говорят о псах… и если они живут, то по воле Божьей. Разве не так?

Путаные мысли.

Страшные.

И надо было остановить, но ведь знала - не послушает. Сказал о доме думать, о том, который встанет на берегу. Белом-белом берегу… песок и ракушки.