Дантисты тоже плачут

Дома пили чай приехавшие в гости Новицкие. Левка, конечно же, тоже. Слева от него сидела маленькая невзрачненькая женщина, похожая на встрепанного воробья. Близко посаженные карие глазки, скошенный подбородок, выступающие скулы. Одета незнакомка была с той простотой, которая выдает настоящее богатство: узенькое черное платье и ожерелье из жемчуга. Наталья церемонно обносила гостей пирожными.

– Присоединяйся, – сказала, увидев меня, подруга.

– Спасибо, не хочу, голова побаливает, – пробормотала я, нащупывая языком дырку.

Вот ведь неудача, питаться придется отдельно от всех, даже откусить кусок по-порядочному не получится.

Мило улыбаясь присутствующим, Наталья подошла ко мне:

– Давай пить чай.

– Лучше пойду наверх, – пробормотала я и получила основательный пинок в зад от стоящей за спиной подруги. Так, ясно, Наташке нужно мое присутствие. Вздохнув, села в кресло. Десна немилосердно заболела.

– Знакомься, Дашка, – проворковала Сонька, – это Тереза Ямпольская.

Обменявшись с гостьей поклонами и улыбками, я попыталась откусить кусок эклера. Жвачка моментально соскочила, и пирожное приобрело резкий мятный вкус. Домашние вели себя более чем странно. Никто не ругался, не орал и не выяснял отношений.

– Удивительно холодная погода, – сообщил Левка, церемонно помешивая сахар.

– Утром шел снег, – подхватила эстафету Кока.

– Снег повредит урожаю зерновых, – заметил Казик.

– Говорят, в Подмосковье немного теплее, – отметила Зайка.

– Кто-нибудь слушал прогноз погоды на завтра? – осведомилась Маня.

– Дождь со снегом, гололедица, – ответил Аркадий.

– Ужасно, – сказала Маня, аккуратно промокнула рот салфеткой и обратилась к брату: – Аркашенька, будь любезен, передай безе.

– Конечно, дорогая, с удовольствием, – ответил старшенький.

– Удивительно холодная погода, – опять сообщил Левка.

Я глядела на них во все глаза. Что, черт возьми, происходит? Повальная эпидемия?

Чай пили долго, беседа журчала и журчала. Когда тема погоды оказалась исчерпанной, стали обсуждать терроризм на Ближнем Востоке, потом добрались до живописи. Левка ни разу не вышел из себя, Маня не орала, Аркадий не ругался с ней, вдова сидела тихо, как больная мышь. Сонька безостановочно обращалась к бывшему мужу, предваряя каждое предложение фразой: «Ты, с твоим энциклопедическим умом». Наконец чайник опустел, и, церемонно спросив у Наташки разрешения, Левка повел Терезу в кабинет посмотреть гравюры. Как только дверь за ними захлопнулась, я не выдержала:

– Вы заболели? Что случилось?

Маня вытерла нос рукой и заорала:

– Так устала, будто камни таскала, вспотела вся от напряжения.

– Меньше надо пирожных хомякать, – отреагировал брат.

– А ты не считай, – понеслась в атаку Маня.

Казик рассмеялся:

– Милая Маша так старалась!

Портретист посмотрел на меня:

– Тереза Ямпольская – молодая и очень богатая вдова. Муж был старше ее на тридцать лет и благополучно умер, оставив хорошо обеспеченной. Тереза скучала и не прочь снова попытать счастья в замужестве. Но боится, что женихов привлекает приданое. И еще – ей хочется выбрать в спутники жизни человека интеллектуального труда, тонкого, нежного, остро чувствующего. Первый муж у нее не отличался особой интеллигентностью.

– Короче, мы решили, – влезла Сонька, – Левка вполне способен утешить Терезу.

– Дурацкая идея, – вырвалось у меня. – Левка сумеет сдерживаться всего два часа, потом его инсульт от напряжения хватит.

– Он уже три дня продержался, – хихикнула Кока.

– Надо помочь дяде Леве, – выступила Маня, – пусть эта тетка видит, что мы все тут люди с образованием, интеллигентные и тонкие. Не смей есть мою корзиночку! – завопила она на брата.

– Ты уже четыре уложила, – оправдывался тот.

Дверь распахнулась, Левка с Терезой вернулись в гостиную. Мы тут же заулыбались.

– Понравились гравюры? – осведомилась Наташка.

Тереза выразила восторг. Беседа плавно потекла дальше.

Поздно вечером, когда я в ванной разглядывала брешь во рту, ко мне ворвалась Маня. Я не успела быстро захлопнуть рот, и дочь увидела беспорядок.

– Кошмар, – сказала она, обозревая дырку, – срочно езжай к Владимиру.

– Была уже, сказал, что через две недели поставит коронку, не раньше.

Маня примолкла, потом хлопнула ладонью по лбу.

– Знаю! Помнишь Матрену Ивановну?