Дантисты тоже плачут

Неожиданно я заснула и проснулась только около одиннадцати. Дома никого не было. Попив в одиночестве кофе и поиграв с близнецами в козу, я решила поехать к стоматологу и поставить многострадальный штифт.

Владимир сам принял меня. Усадил в белое кресло, сунул в рот зеркальце и онемел.

– Что это?

– Временный зуб!

– Кто вам ставил такое?

Я рассказала врачу о Матрене Ивановне и клее для ногтей. Дантист схватился за голову.

– Как теперь отдирать данную конструкцию? И ведь держится как влитой.

– Может, оставить так, пока сам не выпадет?

– Невозможно. Совершенно противоестественно ходить с приклеенным кукольным зубом во рту. Как можно быть такой идиоткой и согласиться на подобный эксперимент?

– Очень раздражала дырка, – принялась оправдываться я, – а жвачка без конца выпадала, страшно неудобно.

– Неудобно, когда в голове только одна извилина, да и то та, которая делит мозг на два полушария, – парировал Владимир, запихивая мне за щеки комочки противной ваты.

Лишенная возможности говорить, я вынуждена была пассивно слушать врача.

– Не встречал большей идиотки, абсолютная безмозглость, – кипятился стоматолог, протягивая стакан с водой, – эка невидаль, дырка. Можно подумать, что на вас все смотрят, да с вашими данными дырка погоды не сделает, не Мерилин Монро.

Я обозлилась до крайнего предела и выплюнула отвратительную вату. Все, хватит, издеваться над моей внешностью разрешаю только домашним. Сейчас объясню, кто из нас больший дурак:

– Кстати, теперь мне отлично известно, какая девушка убила Нелли и почему вы ее покрываете.

За ширмой в углу кабинета послышался звон упавших инструментов, потом оттуда медленно вышла Ева. Лицо девочки было иссиня-белым, резко удлинившийся нос торчал, как сломанная ветка. Ева сделала несколько шагов и уселась на круглую табуретку, глядя на меня во все глаза.

– Здравствуй, детка, – смущенно пробормотала я. – Папе помогаешь?

Ева затравленно кивнула головой. Да что с ней случилось сегодня? Владимир подошел к дочери:

– Тебе, с твоей аллергией, не надо долго сидеть в кабинете, поезжай домой.

И он буквально вытолкнул ребенка в коридор. Потом велел мне открыть рот и принялся орудовать бормашиной. К моему удивлению, было совершенно не больно, только от жуткого звука делалось страшно. Наконец манипуляции закончились, и стоматолог торжественно поднес к моему лицу зеркало. Надо признать, дело он знал. Вставной зуб выглядел потрясающе настоящим. Пока я радостно оглядывала обновку, дантист вымыл руки и сказал:

– Даша, не выдумывайте тайн, где их нет. Нелли напилась и упала из окна, очень прошу, оставьте мою семью в покое, вы не милиционер, а просто любопытная баба. Не скрою, ваша семья мне симпатична, но не хочется становиться объектом любительского расследования. Пожалуй, следует сообщить о вашей неуемной активности полковнику.

Я онемела от негодования. Ну, хладнокровный негодяй, погоди. Это я пойду завтра к полковнику и выложу всю информацию, посмотрим, как ты завертишься.

Словно подслушав мои мысли, Владимир усмехнулся.

– Чтобы обвинять человека, следует иметь вещественные доказательства, улики. Иначе обвинения выглядят клеветой. Так-то.

Он продолжал нагло улыбаться. Я не выдержала:

– Есть улики, и весьма серьезные. И правда, следует идти к полковнику!

С этими словами я встала и быстрым шагом вылетела из кабинета.

К ужину неожиданно приехала Ева. Девочка принесла очередное задание по французскому. Пришлось заниматься почти до десяти. Дома практически никого не было, и мы сели ужинать вчетвером: Кеша, Зайка, Ева и я. Остальные отказались пить чай на ночь и разошлись по спальням. Я же в особенности хорошо засыпаю после чашки кофе. Было уже поздно, и я предложила Еве остаться на ночь.

Ароматный черный кофе почему-то показался особенно горьким, и я насыпала в чашку еще две ложечки сахара. Размешала и с наслаждением выпила. Слегка закружилась голова. Минут через десять глаза стали слипаться, рот раздирала зевота. Погрешив на магнитную бурю и связанные с ней скачки давления, я попрощалась с Евой и пошла спать.

В спальне на кровати самозабвенно дрых под одеялом Федор Иванович. Последнее время мопс полюбил спать со мной, причем делал он это весьма оригинально. Стоило уютно устроиться на животе и смежить веки, как Хучик, напряженно сопя, влезал с головой под одеяло и сворачивался тугим клубочком на антифасаде. Сбросить спящего мопса непросто. Подкинутый в воздух, он меланхолично шлепался на прежнее место, спихнутый ударом в бок – упорно лез назад. Стоило жертве повернуться на спину, как Федор Иванович оказывался на животе. Вот и сегодня, не успела я блаженно закрыть глаза, как на моем заду принялся устраиваться мопс. Бороться с ним сил не было, спать хотелось смертельно.