В оковах мрака

Наоми ухватилась за эти слова, потому что была в отчаянии, хотя с самого начала это звучало неправдоподобно.

Воодушевление, захватившее девушку прошлой ночью, сменилось самым горьким разочарованием. Она в последний раз взмахнула рукой перед его глазами…

И он бросился на её руку, клацнув зубами со звуком захлопнувшегося капкана на медведей. Девушка испуганно вскрикнула, взметнула руки и оттолкнула его с такой силой, что он отлетел в бержер, словно пушечный заряд. Ударившись о противоположную стену, кресло с треском сломалось, превратившись в груду щепок, изодранной обивки и отделки.

Пытаясь выбраться из обломков, он орал что-то на неизвестном Наоми иностранном языке. Вероятно, сыпал проклятьями. Тем не менее, казалось, что насилие его не удивило или, по крайней мере, он к нему привык.

— Конрад… постой! — воскликнула Наоми.

«Ну, где же твои братья? Со своими шприцами?»

Конечно, эти мужчины то появлялись, то исчезали, но подолгу они никогда не отсутствовали.

Поднявшись, наконец, на ноги, Конрад в неистовстве принялся метаться по комнате, колотить закованными в цепи руками по стенам, пробивая дыры в хрупкой штукатурке.

— Прекрати… крушить мой дом! — закричала Наоми.

Однако он не успокоился. Вместо этого, выхватив кочергу из каминного набора, размахнулся и швырнул её с такой силой, что она глубоко вонзилась в кирпичи камина и так и осталась там. Затем он развернулся и его бешеный взгляд остановился на прикроватной тумбочке.

— Даже не думай! — предупредила девушка.

Конрад бросился к ни в чём не повинному предмету мебели, и Наоми, не раздумывая, подбросила вампира к потолку. Он крепко зажмурился, и когда снова открыл глаза, казалось, был поражен, что по-прежнему смотрит на пол.

Придя в себя, Конрад принялся вырываться из её хватки и сопротивлялся изо всех сил. Он был силён, поэтому довольно скоро, намного раньше, чем ей этого хотелось, Наоми пришлось отпустить своего пленника — и он плашмя свалился на пол. Когда Конрад поднялся, у него оказался рассечен лоб, и кровь, заливая глаза, стекала по лицу мужчины вдоль носа.

Наоми охнула, она не хотела причинить ему вред!

— Dieu, je regrette! ^[14]

— Конрад! — донёсся снизу крик Николая.

Спустя мгновенье брат появился на пороге комнаты и окинул озадаченным взглядом картину разрушения, представившуюся его взору.

— Какого чёрта ты?..

Конрад не дал Николаю закончить вопрос. Он замахнулся и обрушился на брата с такой силой, что тот, словно от удара тараном, вылетел на лестничную площадку и, перелетев через перила, упал на первый этаж.

Конрад бросился вон из комнаты, а Наоми, с широко распахнутыми от изумления глазами, полетела вслед за ним. И, несмотря на то, что скорость вампира была нечеловеческой, он двигался медленнее, чем прошлой ночью, хотя на этот раз его ноги не были скованы. Снадобье, введённое ему братьями, видимо, существенно ослабило его.

Пока Николай с трудом поднимался, Себастьян встал на лестнице, широко раскинув руки и не давая Конраду пройти. И всё же Конрад увернулся и, схватившись скованными руками за перила, одним движением спрыгнул вниз. Обернувшись к главному входу, он обнаружил Мёрдока, преградившего ему путь.

— Ты не можешь уйти, Конрад. Проклятье, там солнце! — закричал Николай.

«Что будет с ним, если он выйдет под прямые лучи дневного света?»

Наоми затаила дыхание, когда Конрад набросился на Мёрдока и впечатал брата в двустворчатые двери красного дерева. Одна из створок сорвалась с петель и с грохотом упала на веранду.

За мгновенье до того, как они вылетели под лучи утреннего солнца, Мёрдок переместился под укрытие навеса над верандой, однако Конрад двинулся дальше. Наоми растерянно обдумывала, стоит ли ей попытаться его остановить?

Николай бросился, было, за ним, но Себастьян схватил его за рубашку и втащил в тень. — Он далеко не уйдёт, Николай.

Наоми стояла рядом с братьями и, по привычке приложив руку козырьком к глазам, вместе с ними провожала взглядом Конрада, бежавшего по подъездной аллее.

«Я не собиралась его так ронять», — думала девушка. — «Он, должно быть, в невероятном смятении».

— Он сгорит, — сказал Николай с неприкрытой болью в голосе.

Мёрдок вслед за Наоми прикрыл глаза рукой.

---

14 Господи, я сожалею! (фр.)