Бриллианты в шоколаде

Подруги смотрели и не знали, что им сказать в ответ. Получалось, что человек, которому они доверились, все это время нагло лгал им. Борис был в городе за много часов до убийства Амелии. Да еще и сопутствовал ей, когда она ездила на вокзал, освобождалась от своих драгоценностей.

— Это значит, что мы должны вплотную заняться Борисом.

Лисица кивнул:

— Верно. Но подождите, я не показал вам еще самого интересного.

— Есть что-то более интересное?

Вместо ответа Лисица ткнул пальцем в экран:

— Смотрите все сюда. Узнаете, что это?

— Это же автоматические камеры хранения на вокзале, — произнесла Кира. — Те самые, где мы были пару часов назад!

— Точно. И посмотрите, кто заснят тут на записи.

Прежде чем посмотреть на людей, Кира взглянула на дату.

— Это же день убийства Амелии, — изумилась она.

— Если точней сказать, с момента ее смерти прошло всего лишь чуть больше часа.

На пленке то появлялись, то исчезали незнакомые друзьям лица. Кто эти люди, никто из друзей сказать не мог, и поэтому они недоуменно смотрели на Лисицу.

— Сейчас, сейчас, — обещал им Лисица, но «сейчас» что-то все не наступало.

И Кира, чтобы занять время, спросила у приятеля:

— Где ты взял эту запись?

— Мне ее любезно предоставил тот самый Серега из полицейского отдела на вокзале.

— Ты остался, чтобы выпросить у него эту пленку?

— Правильней сказать, я взял ее на время и под залог.

— Какой залог?

— Под крупный денежный залог, — отмахнулся Лисица. — Но вы смотрите, смотрите, а то пропустите самое главное.

Друзья внимательно уставились на экран. На этот раз не прошло и минуты, как они увидели еще одно знакомое лицо. Этого человека они увидеть тут никак не ожидали.

— Что ему здесь нужно? — изумились все.

— Смотрите, и увидите сами.

Мужчина на видео подошел к одной из автоматических ячеек, приложил электронную карту к специальному светящемуся окошечку, а потом открыл дверцу ячейки для хранения багажа. Держался он невозмутимо, движения его были размеренными и уверенными. Друзья изо всех сил напрягли глаза, чтобы не пропустить ни единого момента из происходящего.

— Вот он, драгоценный сверточек, — прошептала Леся, когда из темноты ячейки на свет появился увесистый пакет. — Вот они, драгоценности деда Амелии. Он их крадет!

Человек не стал задерживаться возле ячейки камеры хранения. Сунув свою находку в сумку, он двинулся в сторону выхода. И очень скоро пропал из поля зрения видеокамер. Лисица выключил запись.

— Ну что? — спросил он у друзей. — Все это видели?

Все видели и молчали, потому что никто не мог придумать достойной момента реплики. Первым пришел в себя Эдик.

— Но с другой стороны, это еще ни о чем не говорит, — сказал он. — Ну, взял он какой-то там сверток… Мы же не можем доказать, что это именно тот сверток и именно та самая камера хранения, которой в свое время воспользовалась Амелия. У тебя ведь нет записи, на которой видно, как она кладет этот сверток в эту самую ячейку?

— Нет, пока нет. Но уверен, что ее тоже смогут найти. Ребята из полицейского отдела сказали, что записи у них хранятся в течение двух месяцев, а бывает, что и дольше. Если поискать, можно найти и Амелию со свертком, и Амелию без свертка… Но мне кажется, это не самое важное сейчас. Важно совсем другое.

Лисица замолчал, в воздухе повисла тяжелая пауза. И друзья тревожно переглянулись. Они понимали, что имеет в виду Лисица, говоря, что важно сейчас совсем иное. Человек, забравший из ячейки коллекцию деда Амелии, вполне мог также оказаться и ее убийцей. А это значило, что рядом с друзьями все это время находился преступник. Но они его не только не вычислили, но даже и не заподозрили.

А в это время следователь Воронихин и воздыхатель покойной Амелии, дядя Леша, уставившись друг на друга, чувствовали, как между ними ширится пропасть непонимания.

— Как же вы не знали, чем занималась ваша подруга весь тот день вплоть до ночи, когда ее убили?

— Повторяю, мы с Амелией не лезли в душу друг к другу. В этом и была основа наших гармоничных отношений.

— Но вы же утверждаете, что любили эту женщину.

— Очень любил! — горячо воскликнул дядя Леша. — Мне кажется, я уже никогда никого не смогу полюбить так, как ее.