Эта горькая сладкая месть

– Конечно, – сказала Жанна, – тоже небось перенервничали, легко ли такое увидеть!

Я вышла на лестничную клетку и сладострастно закурила. Извини, Жанна, ты очень милая женщина, но пришлось тебя обмануть. Я знаю, что так выбило из колеи старуху, и понимаю, как и о чем следует говорить с Анфисой!

ГЛАВА 25

На следующий день решила потребовать ключи от “Вольво”. Ну сколько можно передвигаться по городу в наемных тачках! К тому же в большинстве из них грязно и плохо пахнет.

Аркадий только вздохнул, услышав аргументы, и, протягивая мне брелок, сказал:

– Дал же бог мамулю! У других матери как матери. Сидят дома, смотрят сериалы, вяжут внукам кофточки да пироги пекут. А ты? Нацепила джинсы, футболочку придурочную и бегаешь весь день, задрав хвост. Семья страдает!

Я онемела. Что это с ним? Никогда не сидела дома. Вяжу очень плохо – вечно путаю петли да еще ворочаю спицами крайне медленно. Внуки могут рассчитывать на небольшой шарфик года эдак через три после начала процесса его создания. А насчет пирогов! Пусть скажет спасибо, что я не пеку кулебяки, иначе им с Зайкой пришлось бы их есть, а моя стряпня не всегда хороша. Если быть честной, . то в большинстве случаев ужасна. И о чьих страданиях идет речь? Маруси никогда нет дома, Ольга в институте…

– У тебя что, простой в работе, нет клиентов?

Кеша поморщился.

– Ну не совсем. Сейчас дежурю в консультации на приеме посетителей.

Ой, бедолага. Что-то у него никак не получается заполучить настоящее дело. Значит, объясняет гражданам их права в консультации. То-то про мать вспомнил!

Оставив сына сердиться в столовой, я пошла в гараж. Все-таки приятно ездить самой за рулем. Вот и Зайке тоже нравится. Хотя первое время водила невестка ужасно. Права она получила в апреле, а третьего мая въехала на перекрестке в “Жигули”. Слава богу, пострадали только машины, и мы отделались небольшой суммой. Но уже через две недели она попала в крайне неприятную ситуацию. Бабушка ее подруги, милейшая девяностодвухлетняя дама, собралась к врачу. Зайка предложила довезти старушку. Инну Макаровну благополучно усадили на заднее сиденье, и Ольга понеслась по Ленинградскому шоссе. На светофоре она весьма неловко влезла между новеньким джипом и “Окой”. Правым крылом Зайка слегка задела джип – ерундовая царапина. Но из кожаных глубин тачки вышли два мужика весьма характерного вида.

– Слышь, бикса, – процедил один, – покраска моего крыла стоит десять тысяч баксов.

– Интересно, где у тебя крылья? – поинтересовалась Зайка. – Вроде не ангел.

Первый мужик ухмыльнулся, второй стукнул монтировкой по фарам Ольгиного “Фольксвагена”.

– Завтра чтоб деньги принесла, а сейчас давай паспорт! – пролаял бандит.

Перепуганная Зайка полезла в машину.

– Деточка, – прошептала с заднего сиденья Инна Марковна, – дай им мой паспорт,

Братки взяли бордовую книжечку и отвалили. Неделю стояла тишина. Потом на квартиру к Инне Марковне приехали два парня.

– Слышь, бабка, – сказал один, – должок здесь за Петровой Инкой, где она?

– Я вас слушаю, – гордо сказала старушка, – только долгов не делала.

Братки во все глаза уставились на пожилую даму. Потом один неуверенно спросил:

– У тебя “Фольксваген” есть? Водить умеешь? Инна Марковна хмыкнула:

– В войну, молодые люди, водила грузовик, больше за рулем не сидела. А вы хотели нанять меня шофером?

Парни почесали в затылке.

– Значит, не ты стукнула Кошелька?

– Я по кошельку не стучу, я в него кладу деньги, – продолжала артистически делать из себя идиотку бабуля.

– Может, внучка есть, Петрова Инна Марковна? Тезка тебе полная?

– А вы на год рождения поглядите, – пробормотала старуха, видя, что бандиты крутят в руках паспорт.

– 1907-й, – ахнули парни, – как он у Кошелька оказался? Говорил, девка молодая за рулем сидела.

– Так паспорт у меня еще в прошлом году стибрили, щипач пиской карман разрезал!

Уголовники непонимающе уставились на бабулю. Потом один не выдержал и поинтересовался:

– Чем разрезал?

– Эх, молодо-зелено, – протянула Инна Марковна, – сейчас вы грубо работаете. Револьвер в лицо, камнем по башке…. А раньше артисты по рынкам ходили. Брали пятикопеечную монету, затачивали, чтоб была острее ножа, и резали карманы. Назывался такой пятачок – писка.

– Ха, – хмыкнули “братки”, – ножиком-то легче!

– Зато опасней, – возразила бабуля, – нож -