Эта горькая сладкая месть

– Леша, – попросила я, – а можно узнать, к кому обращалась с просьбой продать квартиру Виктория Панова?

– Когда договор заключили? – деловито осведомился парень.

– Она пока не продала квартиру, дело, так сказать, в процессе. Леша изумленно посмотрел на меня.

– Кто же расскажет о несовершенной сделке? Такие сведения не разглашают, конкуренции побоятся. Панова, говорите?

Я кивнула. Пильщиков опять вышел, потом вернулся.

– Такая клиентка официально не регистрировалась, значит, разговоры пока в предварительной стадии.

– Вот что, Алексей, сними для меня ксерокопию заявления Андрея Федорова и расстанемся друзьями.

Агент помялся чуть-чуть и выполнил просьбу. Представляю, с каким облегчением он вздохнул, когда “адвокатесса” вымелась прочь.

В машине я разглядела добычу. Ехать на Лазурную и узнавать, куда выписали Федорова? Но сегодня воскресенье, скорей всего в домоуправлении никого нет. Позвоню лучше жадному капитану Евдокимову, думается, он сможет помочь прояснить кое-какую проблему. “Дружок” оказался на месте.

– Работаете в выходной, – фальшиво посочувствовала я, – небось не пообедали, как раз мимо вашего отделения еду, хотите бутербродик?

– Давай, – оживился мент, чуя добычу. В его кабинете стоял ужасный запах перегара, чеснока и дешевого табака. Нос зачесался, глаза заслезились, и я принялась чихать, как больная кошка.

– Где только умудрилась при такой жаре простыть! – посочувствовал капитан и прикрыл окно. Стало еще хуже, я быстренько изложила просьбу. – Демьянов, Демьянов, – пробормотал милиционер, – что-то никогда не слышал.

И не удивительно, этим делом занималось другое отделение, и хозяин риэлторской конторы не какой-нибудь там Холодов, чтобы об убийстве кричали все газеты. Наконец Евдокимов снял трубку и начал собирать информацию. Через двадцать минут стало известно, что убийцу, правда безрезультатно, искал лейтенант Ковригин.

– Поезжай к нему, – милостиво разрешил Евдокимов, – и скажи, что от меня. А я пока переговорю с мальчонкой и представлю тебя как корреспондента журнала “Советская милиция”, вроде материал для статьи набираешь. Кстати, где обещанный бутербродик?

Я порылась в кошельке и хотела вытащить сначала сто долларов, потом передумала. Нечего баловать, такому хватит и пятидесяти.

Евдокимов цепкой рукой ухватил банкноты и удовлетворенно протянул:

– Заглядывай, если надо, и потом, вдруг вашим еще какая информация нужна, с дорогой душой поделюсь.

Я вышла на пыльную улицу, вдохнула бензиновый воздух. Вот из-за таких, как мерзопакостный капитан, милиционеров называют “ментами вонючими”, а отделения – “легавками”. Мать родную продаст и не вздрогнет. Хотя мою задачу облегчает, надеюсь, и Ковригин такой же неразборчивый.

Но лейтенант оказался другим. Маленький, худенький, сквозь оттопыренные ушки-лопушки просвечивал розовый свет. Тощенькая детская шейка болталась в воротничке форменной рубашки, как гвоздика в стакане. Белобрысые волосенки подстрижены неровной лесенкой, небось мама или жена постарались. Круглые голубые глаза смотрели слегка испуганно, и здоровый деревенский румянец освежал треугольное личико. Ну кто берет таких на службу? Пожалуй, даже я справлюсь с парнишкой одним щелчком. Интересно, как он будет принимать участие в задержаниях и засадах? И из пистолета ему как следует не выстрелить, вон руки какие, просто барышня.

– Вы лейтенант Ковригин? – грозно осведомилась я и, не дожидаясь ответа, выпалила:

– Дарья Васильева, еженедельник “Советская милиция”.

Мальчишка радостно улыбнулся и сказал:

– Садитесь, мне Владимир Павлович звонил. Чем могу, помогу.

Минут десять мы поболтали с ним о тяжелой доле сыщика, потом я тихонько стала подбираться к цели разговора.

– Хочется упомянуть о каких-нибудь ярких делах, убийства например.

Ковригин безнадежно махнул рукой:

– Это не ко мне, лучше обратитесь к Звонареву или Рощину, вот у них кое-что бывает. Я совсем недавно работаю, мне всякую мелочовку скидывают. Бытовуху или драки пьяные, ничего стоящего. Хотите, ребят позову?

И он потянулся к телефону. Я остановила дружелюбного лейтенанта.

– Евдокимов что-то говорил про Демьянова, вроде оригинальный случай…

– Висяк, – коротко сообщил лейтенант, – просто тупик по всем направлениям.

Он порылся в сейфе и вытащил папку с делом. Женщина, приходившая последней и велевшая Любочке не заходить в кабинет, назвалась Моториной Олимпиадой Александровной. Такая дама на самом деле проживала в Москве, на Зеленой улице в доме номер один. Но когда ее допросили, выяснилось, что ей 73 года и она ни при чем.