Эта горькая сладкая месть

В организме Славы обнаружили большую концентрацию дигоксина. Причем эксперт настаивал, что препарат дали Демьянову в виде жидкости, а не в таблетках. Проверка родственников и знакомых ничего не высветила. С женой у убитого были прекрасные взаимоотношения, соседи в один голос твердили, что более дружной пары не встречали. Дела на работе тоже шли хорошо. Никаких долгов или споров с “братками”, обширная клиентура, отличные заработки. Слава не пил, не кололся и никогда не жаловался на сердце. Самым подозрительным звеном в этой истории казалась Моторина, но бабуля существовала после инсульта в своем мире и плохо соображала. Все попытки оперативников заставить вспомнить, кто мог воспользоваться ее именем, не привели ни к чему. Дело буксовало на месте, потом плавно перешло в категорию безнадежных.

Побалакав еще немного с простодушным лейтенантом, я села в “Вольво” и с наслаждением закурила. Следовало подвести итог. Пока что складывалась такая картина. Виноградов приводит Павловскую в контору. Демьянов делает фальшивое заявление от лица Федорова, быстренько избавляется от квартиры, приобретает жилье для Игоря, остаток средств вручает Светлане. Та через несколько дней заявляет, что Рома никаких долларов не передавал, и парнишка оказывается за решеткой. Начинается следствие, которое ведется самым оригинальным образом.

Во-первых, следователь почему-то “не находит” Демьянова; во-вторых, не допрашивает никого в риэлторской конторе; в-третьих, проворачивает всю процедуру меньше чем за неделю. Потом этот абсолютно сырой и несъедобный пирожок отправляется в суд. И здесь та же картина: словно не существовало никогда на свете Славы Демьянова и Андрея Федорова. Основным аргументом стали свидетельские показания Пановой. Вика рассказывала, что видела, как Рома считает огромную кучу баксов, а парень утверждал на следствии, что денег в руках не держал. И все. Дали семь лет, закрыв глаза на несуразицы и нелепицы. Такое поведение следственных и судейских органов можно объяснить только одним – кто-то основательно постарался “замазать” глаза заинтересованным лицам. И сейчас очень трудно начинать работу заново: Демьянов – покойник, Панова тоже. Кстати, всех их убрали одним способом, впрочем, как и несчастную Катюшу, – отравили дигоксином. Кому понадобилось топить Ромку? Неужели Павловские специально засадили парня за решетку? Похоже, что так. Непонятно, зачем? Или, если хотите, почему?

Я абсолютно уверена, что Светлана получила деньги, тогда в чем причина? Кто убил Катюшу? Чем и кому помешала несчастная, больная раком женщина? Кому было известно, что она пойдет в диспансер на последний укол? Кто был мужчина, переодевшийся медсестрой и воткнувший в Катю смертельную капельницу?

Голова распухла от бесчисленных вопросов, чем больше узнаю, тем меньше света в этом грязном деле. Ясно пока одно – все нити завязываются вокруг Павловских.

Тихий майский вечер слетел на Москву. Горожане пропадали на дачных участках, часа через два они массово начнут возвращаться, и на дорогах возникнут пробки, но пока проспекты столицы радовали глаз приятной пустотой, и я добралась до Зеленой улицы буквально за пятнадцать минут.

Хотя бабушка Олимпиада Александровна и находится, по утверждению милиции, в глубоком маразме, вкусному торту она наверняка обрадуется. Поэтому прикупила в супермаркете чай, сахар, баночку варенья и “Птичье молоко”. Мягкое суфле, как раз для беззубой старушки.

Первая квартира оказалась почему-то на третьем этаже. Я принялась названивать, потом забарабанила в дверь. Ответом было молчание. Ну да, скорей всего родичи увезли бабульку на дачу, гуляет сейчас себе по травке, на цветочки любуется. Стукнув в последний раз кулаком в филенку, я повернулась, чтобы уйти, и тут услышала громыхание цепочки. Дверь распахнулась настежь. Маленькая, похожая на болонку старушка щурилась на пороге. Сходство с собачкой придавали тонкие белокурые волосы, мелкими кудельками обрамлявшие печеное яблочко, в которое превратилось лицо женщины. В молодости бабушка, очевидно, была жуткой кокеткой, потому что в свои семьдесят с хвостом красилась под блондинку, делала химическую завивку и пудрила обезьяноподобное личико.

– Верочка, – обрадовалась пожилая дама при виде гостьи, – входи, дорогая, решила не ночевать на даче?

Мы пошли по длинному темному коридору и оказались на душной кухне образца пятидесятых годов. Чугунная газовая плита с “крылышками”, холодильник “ЗИС”, алюминиевые кастрюльки, на столиках и подоконниках банки, тряпки, пустые пакеты от молока и кефира.