Модестов крякнул:
– Ладно, душенька, приезжайте. Пистолет «питон», выстрелом из которого был убит Берия… На это стоит взглянуть. Пишите адрес: четвертый Рощинский проезд, дом четыре. Вам надо будет обойти дом справа, увидите шесть штук черных ворот, мои вторые.
– Справа или слева?
Сан Саныч издал смешок:
– Лучше всего сказала диспетчер такси, когда я вызвал машину: «Да вы проще объясняйте, вторые от помойки». Ладно, скажем более мягко, рядом с мусорными баками.
Не чуя под собой ног от радости, я бросилась одеваться. Так и знала, что он клюнет. Нет, какая я все-таки молодец, и откуда только в моей голове всплыло это название – «питон»? Небось прочитала в каком-нибудь детективе.
Всю дорогу до Рощинского проезда я пребывала в эйфорическом состоянии. Настроение было прекрасным, чудесная погода совершенно не походила на осеннюю, теплое солнышко ярко светило с голубого неба. Такси я поймала сразу, машина оказалась совсем новыми «Жигулями», в салоне которых абсолютно не пахло бензином. Сан Саныч Модестов, наверное, любит поболтать и с удовольствием расскажет мне о своих коллегах-коллекционерах.
Когда автомобиль доехал до Серпуховского Вала, мне в голову вдруг пришло, что никакого пистолета у меня нет, а Модестов небось сначала захочет взглянуть на оружие.
На какую-то секунду я приуныла, но тут же сообразила, как поступить. Велев шоферу разворачиваться, я доехала до «Дома книги» на Даниловской улице, влетела в зал и схватила невероятно дорогую, каменно-тяжелую книжищу «Все пистолеты мира». Теперь я была полностью готова ко встрече с коллекционером.
Дом номер четыре выглядел более чем странно, это было не одно здание, а несколько построек типа коттеджей, старых, довольно обшарпанных, стоявших автономно друг от друга. Не успела я дойти до входа, как что-то загремело, открылась калитка, и послышался рокочущий бас:
– Входите, детка, что-то вы долго ехали.
– Простите, – затарахтела я, разглядывая хозяина, – пробки кругом.
Огромный, импозантно седой мужчина выглядел словно оживший персонаж картин Рубенса. Очевидно, в молодости он был большим любителем вкусной еды, качественной выпивки и красивых женщин. Лет ему на вид около семидесяти, но назвать стариком такую мужскую особь язык не поворачивался. Спина у него была абсолютно прямая, речь четкая, а взгляд, которым он меня окинул, без слов объяснил: Сан Саныч еще о-го-го какой ходок, женский пол ему небезразличен.
– Идите сюда, дорогуша, – пророкотал хозяин и ухватил меня совсем не старческой, крепкой рукой.
Мы быстро пересекли маленький квадратный двор, попали в узкий, длинный, темный коридор.
– Осторожно, не споткнитесь, – предостерег Модестов.
– Хорошо, – ответила я и пребольно ушиблась о какой-то ящик.
– Секундочку, сюда давайте, – велел Сан Саныч, толкнул дверь, и я ахнула.
Перед глазами простирался огромный зал, залитый ярким солнечным светом. Занавесок на окнах не было, а сами окна походили на громадные витрины, они простирались от пола до потолка, занимая две стены. Тут и там стояли фигуры, головы, лежали руки и ноги, сделанные то ли из гипса, то ли из глины.
– Вы скульптор? – воскликнула я.
– Сан Саныч Модестов к вашим услугам, – улыбнулся мужчина.
Он явно ждал восхищенного вскрика, и я, решив не разочаровывать дядьку, всплеснула руками:
– Боже, сам Модестов! Быть такого не может.
– Отчего же, душенька! Кстати, как вас величать?
Закончив процедуру знакомства, мы сели в углу за обеденный стол, и Сан Саныч сказал:
– Ну, показывайте.
Я вытащила из пакета книгу. Модестов страшно удивился:
– А где пистолет?
– Извините, побоялась везти с собой, покажу на картинке.
Скульптор закашлялся, достал из кармана белоснежный носовой платок и приложил к губам. На мизинце у него ярко сверкнул бриллиант, вделанный в золотой перстень.
– Ладно, давайте посмотрим иллюстрацию.
Я принялась перелистывать страницы, нещадно ругая себя за глупость. Нужно было в машине просмотреть энциклопедию и найти фото «питона». Модестов спокойно ждал. Я ткнула пальцем в один снимок:
– Вот.
– Но это же «вальтер», – сказал Сан Саныч.
– Извините, перепутала, похоже, вон тот.
– Нет, милая, перед вами «наган».
Вспотев от напряжения, я пробормотала:
– Я не слишком хорошо разбираюсь в пистолетах, они все на одно лицо.
– Вовсе нет, голубушка, – ласково приободрил меня скульптор, – револьверы как люди. Согласен, уйдя из рук оружейника, пистолеты одной марки походят на близнецов. Но как только из них сделаны первые выстрелы, все! Каждый обретает характер и соответствующий внешний вид. Есть благородные разбойники, хладнокровные убийцы и честные охранники. У «наганов» и «парабеллумов» судьбы как у людей, оружие интересно не тем, что это железка, из которой вылетает кусочек металла, способный лишить жизни дышащее существо. Нет, меня в первую очередь волнует, у кого в руках побывал «ТТ», что с ним связано. Ну-ка, дайте сюда книжицу.