Камин для Снегурочки

На столешницу легло еще одно фото. На этот раз явно сделанное в загсе. Игорь в темном костюме стоит, положив обе руки на спинку стула. На нем сижу… я, очень полная, одетая в светло-бежевый костюм с длинной, почти до полу, юбкой. Мои руки судорожно сжимают небольшой букет из белых гвоздик, старомодные туфли высовываются из-под праздничного наряда, волосы украшают дурацкие маленькие цветочки.

– А это что? – Я окончательно перестала понимать происходящее.

– Свадебное фото, – пояснила Ира, – денег у нас особых не имелось, вот и решили белое платье тебе не шить, и потом, смешно бы ты выглядела в фате… Уже не девочка! Ну что, убедилась?

– Да, – в полном отчаянии ответила я, – только, извини, ну совсем ничего припомнить не могу.

– Это понятно, – вздохнула Ира, – твоя психика защищается от внешних раздражителей. Подобные случаи описаны в литературе. Некоторые убийцы, совершив преступление, потом начисто про него забывают.

– По-твоему, я убила Игоря?

Ира кивнула:

– Да. Хочешь правду?

– Конечно.

– Тогда слушай. Игорь тебя… – начала было Ирина, но тут к нашему столику подошел, слегка покачиваясь, плохо одетый мужчина и, панибратски хлопнув Ирину по плечу, воскликнул:

– Вот так встреча!

Ирина с трудом выдавила из себя улыбку.

– Привет, Жорик, каким образом ты тут оказался?

– Я же сюда переехал, вон в тот дом, – слово-охотливо прояснил ситуацию Жора, – бывшей жене двушка досталась, а мне щель в сарае. Тебя-то каким ветром занесло в сию рыгаловку?

– Просто мимо шла, пить захотела.

Жорик глянул на меня и с удивлением воскликнул:

– Таня! Во блин! Тебя выпустили?!

Я растерялась и не нашлась, что сказать.

– Ты путаешь, – быстро пришла мне на помощь Ирина, – это Лена, моя коллега, мы вместе работаем.

– Ну-у… – протянул пьянчужка, – прямо одно лицо с твоей сестрой-убийцей.

– Жора, – сурово заявила Ирина, – Татьяна никого не убивала! Она больна и находится в клинике.

Жорик заржал:

– Ага, ясно! Извиняйте, коли спутал. Значит, она теперь Лена? Ну и хорошо.

– Ты пьян! – с возмущением воскликнула Ирина.

– Трезв, словно монашка в Великий пост, – икнул Жора. – Не ожидала, что я жив, да? Думала, спился Жорик? Ан нет, жив курилка, все хорошо помнит, хоть и завсегдатай местной тошниловки, и еще очень даже ничего!

Ирина вскочила, швырнула на столик деньги, схватила меня за руку и поволокла из пивнушки. Я побежала за ней и по дороге к выходу непонятно по какой причине оглянулась. Мерзкий пьяница и не думал следовать за нами. Жорик пододвинул к себе бокалы с пивом, которые принесла по нашему заказу официантка, и запустил грязные пальцы в тарелку с крупными, исходящими паром креветками.

– Шевелись, – довольно зло сказала Ирина.

Мы быстрым шагом дошли до небольшого скверика и устроились на скамеечке.

– Кто это был? – в тревоге воскликнула я. – Откуда он все про меня знает?

– В этой ужасной встрече есть один положительный момент, – вздохнула Ира, вытаскивая сигареты, – теперь ты окончательно убедилась, что являешься Таней Кротовой, моей несчастной сестрой. Жорик – адвокат, защищавший тебя на суде.

– Этот маргинал? – возмутилась я. – Ты наняла для моей защиты почти бомжа? Господи, если тебе так жалко денег, лучше уж вообще никого бы не приглашала, государство выделило бы бесплатного защитника, он хоть был бы трезвым. Ну спасибо, уважила сестру!

Ирина швырнула на асфальт окурок и раздавила его носком элегантной кожаной лодочки.

– Следует признать, что время, проведенное в психушке, тебя здорово изменило, пару лет назад ты в подобной ситуации ударилась бы в слезы и стала причитать о своей горькой судьбе, а теперь злишься. Это уже прогресс, меня всегда до икоты раздражала сестричка – манная каша. А насчет Жорика… Ну, во-первых, он ценен тем, что знает всех вокруг. Не секрет, что многие судьи и прокуроры – взяточники. Только у меня никто конвертики не взял бы, побоялись бы. А от Жорика с дорогой душой гуманитарную помощь приняли. Я ведь уже говорила, что по уши в долгах сижу. Сначала пришлось заплатить тому, кто вывел меня на Жорика, потом адвокат начал действовать, и расходы стали расти в геометрической прогрессии. Господи, я так боялась, что ты окажешься на зоне, хорошо понимала: в бараке моей мямле не выжить, согнут ее, сломают, под нары запихнут. Психушка казалась лучшим выходом из положения. Да, конечно, там не здорово, но намного лучше, чем в какой-нибудь Сосновке, среди оголтелых зэков. Кто же знал, что ты потеряешь память? Я все сделала, всем заплатила! Одна аптекарша жуткую сумму запросила!