– Наташа! – возмущенно воскликнула девушка лет двадцати, вбегая в помещение, где проводили «инструктаж». – Что за ерунду ты несешь! Это же артисты, звезды! Угощайтесь, сколько хотите! Ешьте на здоровье!
– Спасибо, – буркнул Костя, – мы не из голодного края прибыли!
– Ваше дело, конечно, Ника, – с достоинством ответила Наталья Ивановна, – я с детьми хозяина спорить не имею права, но эти, с позволения сказать, актеры такие кадры! Им только позволь – все для приличных людей приготовленное сожрут, а что не смогут, с собой прихватят!
– Нам бы в туалет пройти, – перебил прислугу Костик, – а потом переодеться надо.
– Сюда, сюда, – засуетилась Ника, – по коридорчику, там санузел для обслуги, смотрите, с нашим туалетом для гостей не перепутайте. Наемные работники пользуются тем, что за зеленой дверью, а остальные ходят вон туда, за желтую!
Я прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться ненароком. Милая Ника, не пожалевшая для людей третьего сорта, лабухов,[3] вкусных пирожных, не собиралась пускать нас в ванную, предназначенную для «чистых» посетителей.
– Хватит тут базлать, – взвился Свин, – ставьте аппаратуру, переодевайтесь – и вперед.
Целый час Рита просидела на банкетке в огромном зале, ожидая публику. В конце концов Свин не вытерпел и ушел на кухню, откуда незамедлительно послышался его громкий голос:
– И долго нам париться?
– Вам платят за час, – спокойно возразила все та же Наталья Ивановна.
– Надоело сидеть без дела!
– И что? Деньги же все равно идут, ждите. Сейчас люди отужинают и явятся.
Красный от злости Свин вернулся в каминную, огляделся по сторонам и налетел на меня.
– Ишь, расселась! А ну принеси нам кофе!
Я порысила на кухню и осторожно спросила у Натальи Ивановны:
– Извините, пожалуйста, можно кипяточку?
– Зачем? – перекосилась прислуга.
– Музыканты кофе хотят, – зачастила я, – вы не волнуйтесь, у нас все с собой, баночка растворимого напитка, сахар, одноразовые стаканчики, а вот горячей воды нет.
Наталья Ивановна указала на симпатичный ярко-оранжевый чайник.
– Умеете таким пользоваться?
– Да, да, спасибо, – закивала я, – вы очень любезны.
Домработница, не моргая, смотрела, как я, вымыв руки, раскладываю кофе по стаканчикам.
– Поднос возьми, – буркнула она, – ловчее донесешь. Вон тот, пластиковый.
Я взяла ярко-розовый поднос и спросила:
– Можно прихватить пару бумажных салфеток?
– Зачем?
– Настелю на подносик, чтобы не испачкать, вдруг кофе расплескается!
– Ну бери, – уже не таким ледяным тоном процедила Наталья.
Я напоила музыкантов, потом сложила использованную посуду в мешок, вернулась на кухню, вымыла поднос и спросила:
– А где у вас контейнер для мусора?
– Сюда сунь, под мойку. – Давайте вынесу, с какой стати вам за нами убирать.
– Оставь, по участку ходить нельзя, – протянула прислуга, – там ландшафтный дизайн, редкие растения.
Я вернулась в каминную, и тут двери, ведущие в глубь особняка, распахнулись и появилась публика: три дамы, сверкающие бриллиантами, и пятеро мужчин в безукоризненных вечерних костюмах. Женщины походили друг на друга, словно яйца от одной курицы: молодые, длинноволосые блондинки с хорошенькими мордочками глупых зайчиков. Им всем вместе, наверное, не было и шестидесяти лет. Мужчины тоже смотрелись как близнецы: полные, лысоватые, пожилые бизнесмены, мало похожие на Аполлонов и Адонисов.
– Сюрпри-из, – прочирикала самая высокая из нимф и, не удержавшись на каблуках, шлепнулась в одно из бесчисленных кресел с золочеными ножками. Мне стало понятно, что девица основательно пьяна.
– Эт-та чего будет? – спросил один из мужиков.
– Садись, Вова, – велел самый толстый, – концерт слушать станем.
– А… а, хорошо, – буркнул Вова, – клево ты, Аркашка придумал.
Компания уселась, Аркадий хлопнул в ладоши:
– Заводи, ребята.
Музыканты вцепились в инструменты, из динамиков полились звуки, Рита стала приплясывать и разевать рот.
– Вау, тащусь прямо, – завизжала одна из девок. – Начинай, девчонки!
Блондинки, все как одна хорошо поддатые, начали трясти кудрявыми головами и сучить ножками в эксклюзивной обувке. Подняться из кресел и пуститься в пляс девушкам не позволял алкоголь.
Мужики, уронив подбородки на грудь, дружно засопели, музыкальный час навеял на них сон.
– Папочка, – пришла в негодование одна из девушек и пнула Вову, – хватит дрыхнуть, зажигать надо!