Камин для Снегурочки

– Давай еще, – открыл один глаз Аркадий, – мне нравится!

– Ага, – подхватил Вова, – вот это: а-а-а-а! Прямо за душу рвет!

– Мы хотим плясать! – заорали блондинки.

– Ну и пошли вон, – рявкнул Аркадий, – надоели! Желаем оперу слушать! Эй, парни, сбацайте печальное, а ты пой медленно, торжественно: а-а-а-а, мы отдыхать будем.

– Танцевать, – хныкали девушки.

– Сказано, пошли вон! – покраснел Аркадий.

– Брысь отсюда, – топнул ногой Вова, – разговорились! Бабе надо место знать!

Остальные мужчины продолжали спать, никак не реагируя на внешние раздражители.

Блондинки выпятили пухлые губки, потом встали и с самым гордым видом прошествовали к дверям. На пороге киска обернулась и прошипела:

– Имей в виду, Вовчик, тебе это будет дорого стоить!

– Ладно, ладно, – отмахнулся муж, – завтра поедешь и купишь себе брюлики, а сейчас испарись, мы отдыхать хотим.

Девицы ушли. Вова и Аркадий с наслаждением закрыли глаза. Музыканты заиграли что-то тягучее, похожее на похоронный марш. Рита собралась было открыть рот, но ее опередила собачка, решившая на этот раз выступать соло.

– А-а-а-а, – полетело под сводами зала.

– Кайф, – простонал Вова, – вот она, сила искусства, послушаешь такое и чище становишься, лучше…

Рита отошла в сторону и села на банкетку.

– А-а-а-а, – выводила собачка.

Понимая, что сейчас захохочу во весь голос, я сбежала на кухню и спросила у Натальи Ивановны:

– Можно я тут посижу? Тихонько, там концерт идет.

– Надо же, – вдруг улыбнулась прислуга, – с чего бы это Лапа завыла? Она такое впервые проделывает. До сих пор, кто ни приходил, молчала, а тут – нате, заливается как соловей! А вы кем у них работаете? Танцуете или поете?

Я улыбнулась.

– Я не творческий человек, разрешите представиться, Таня, домработница Глафиры.

Лицо Натальи Ивановны приняло человеческое выражение.

– Зови меня Наташей, – совсем другим тоном сказала она, – еще поспорить можно, кто из нас более творческий: мы или они! Знаю ихнюю кухню, сплошной обман! Голосов никаких, одна аппаратура. А суп-то так просто не сварить, вдохновение нужно. Ну-ка, попробуй мой кофе.

Я взяла протянутую чашку, отхлебнула и совершенно искренне воскликнула:

– Восторг! Там кардамон, корица и чуть-чуть какао!

– Угадала, – прищурилась Наташа, – между прочим, никто рецепта не знает!

– Вы так профессионально говорите об уловках шоу-бизнеса, – решила я польстить женщине.

Наташа скривилась:

– Да уж, насмотрелась. Одно время я работала у дамы, которая пыталась стать певицей, у меня с тех пор просто аллергия на этих кривляк.

– Что, такая противная хозяйка попалась?

Наташа закатила глаза.

– Да уж! Тесен мир, плюнь – и попадешь в знакомого!

– Вы о чем?

Домработница нахмурилась.

– Так продюсер, который сейчас с вами приехал, Свин, с ней работал. Я-то мужика сразу узнала, хоть он и закабанел окончательно, жрет небось много. Ну да он всегда горазд на это был, мастер спорта по хаванью. Меня Свин, конечно, не признал, оно и понятно, кто же на горничную смотрит. Да и изменилась я, волосы остригла, покрасилась в темный цвет, неудачно вышло, теперь старше кажусь. Я, когда услышала, что хозяйку Глафира поздравлять приедет, прямо передернулась вся. Вы пришли, а я смотрю и жду, ну где же эта сучка Настя!

– Звягинцева? – подскочила я.

– Ты ее знаешь? – фыркнула Наташа. – Скажи ведь – она пакостница!

Я схватила Наталью за рукав:

– Вы долго с ней работали?

– Долго с такой и святая не выдержит.

– А все же?

– Месяца три-четыре, нет, полгода, потом хозяина убили, а она смылась, – выпалила Наташа, – представляешь, она меня звала «чмо»! «Эй, чмо, бегом сюда, постирай мне колготки!» Я, правда, вначале терпела, у меня мама парализованная лежала, после инсульта, деньги нужны были жутко! Поэтому и молчала. Сначала думала, привыкну. А еще надеялась, что Настя в конце концов устыдится и поймет, что нельзя человека, который тебе прислуживает, унижать! Но нет! Горбатого могила исправит.

– Ну ты нас тоже не лучшим образом встретила, – не утерпела я, – «пирожные не берите, они для людей»!

– Ага, – кивнула Наташа, – я прямо сатанею, когда кривляк-певцов вижу. Вот до какой степени меня Настька достала, ей-богу. А ведь она мне благодарна должна быть, ой как благодарна!

– За что?

– Да так, – загадочно ответила Наташа, – может, испортить сейчас Свину малину? Подойти к нему да шепнуть: «Приветик, не узнаешь, котик? Я – та самая… Наташка-чмо! Мне есть что рассказать про смерть Лавсанова, много интересного, много! Плати, голубок, а то разину ротик». Только он не испугается.