Доллары царя Гороха

Сережа рос свободолюбивым и настойчивым. Бог знает, как это вышло. Может, в мальчике доминировали гены Марфы, которая всю жизнь смело отстаивала свои позиции, может, время было иным. Леонардо родился в самый разгар тотального страха. Детство его пришлось на конец тридцатых, отрочество на войну, юность на пятидесятые. В те годы трудно было сформироваться свободной личности, сталинский режим мгновенно давил тех, кто проявлял своенравие. А Сережа явился на свет в середине шестидесятых, позади уже была хрущевская «оттепель», «железный занавес» слегка истончился, в Москве проводили международные кинофестивали, многие знакомые Якуниных, да и сам Леонардо, ездили за границу: в ГДР, Болгарию, Венгрию. Одним словом, страна изменилась, и дети, хоть и носили, как в свое время их отцы, октябрятские значки, пионерские галстуки и комсомольские билеты, росли другими.

Сергей объявил отцу войну. Краски выбрасывались в окно, кисти ломались, бумага раздиралась в мелкие клочья. На занятия живописью мальчик категорически отказывался ходить, требовал перевести его в обычную школу.

Леонардо попытался сломать сына, как в свое время перелопатили его самого. Впрочем, методы давления на детей применяют многие родители: ремень, лишение сладкого, прогулок, кино…

Но Сергей отреагировал на это иначе, чем многие. Он не стал плакать, просить пощады и давать обещания хорошо себя вести. Мальчик просто лег в кровать и повернулся лицом к стене. Отец мог сколько угодно лупить его ремнем, сын даже не шевелился.

Поняв, что силой тут ничего не сделать, Леонардо сменил тактику. Начал увещевать мальчишку:

– Я в твоем возрасте тоже считал отца идиотом, но потом всю жизнь был ему благодарен. Одумайся, сынок, скоро же в институт поступать!

– Не хочу получать высшее образование, – коротко отвечал Сергей.

– Это как? – оторопел Леонардо. – Надо же профессию получить, вот станешь художником, мы с мамой тебя пристроим, у меня имя, положение, вступишь в Союз…

– Я пойду в ПТУ.

– Куда? – побагровел отец.

– Стану шофером.

У Леонардо от злости пропал голос. Но тут вмешалась Марфа. Она сказала мужу:

– Не трогай его пока, а то только хуже удила закусит. Все уладится.

Глава 16

Леонардо послушался жену, дело было в мае, в августе супруги уехали отдыхать в Сочи. Сергея отправили в лагерь. Когда родители третьего сентября вернулись домой, сын огорошил их сообщением:

– Я хожу на занятия в ПТУ, осваиваю профессию водителя.

В доме поднялась буря. Марфа и Леонардо кинулись в училище, требуя, чтобы их сына немедленно перевели назад, в школу. Но директор, предварительно поговорив с Сергеем, спросил: «С какой стати?»

Сгоряча Леонардо пообещал ему кучу неприятностей, но директор даже бровью не повел, а когда художник замолчал, чтобы перевести дух, спокойно заявил:

– Сейчас позвоню в газету «Правда» и расскажу, как представители творческой интеллигенции бесятся, узнав, что их ребенок выбрал себе рабочую профессию.

Леонардо прикусил язык. Стать героем фельетона в «Правде» означало в те годы конец карьере. Пришлось смириться. В квартире Якуниных восстановилось внешнее спокойствие, на посторонний взгляд, там было все нормально, но на самом деле родители не общались с Сергеем, а тот делал все, чтобы досадить Леонардо и Марфе. Можно сказать, смыслом жизни парня стало причинять боль родителям. Он мстил им, вот только непонятно за что. Неужели за детство, проведенное у мольберта? Обычно подобное поведение свойственно подросткам, потом, где-то лет в восемнадцать, гормональный статус тинейджера стабилизируется и ребенок перестает конфликтовать с родителями. Изредка встречаются люди, всю жизнь отстаивающие собственное «я» перед отцом и матерью. Сережа оказался из таких. Увидев, что Марфе не нравятся его друзья, он начал активно зазывать в гости одногруппников. Поняв, что отца коробит грубая речь, стал материться, и так во всем. Доходило до смешного. Стоило Марфе один раз обмолвиться, что от запаха одеколона «Шипр» ее тошнит, как Сергей моментально купил его и начал усиленно поливаться именно им.

Единственный человек, который не уставал повторять ему: «Ты дурак», была Настя, дочь Володи и Люси. Кстати, к тому времени Трошев уже умер.

Дети дружили с детства, Марфа очень надеялась на то, что Сережа в конце концов женится на Насте. Но, увы, никакой любовью там и не пахло, зато дружба была самая настоящая. Настя знала про Сережу все и имела на него огромное влияние. Марфа могла сколько угодно вздыхать, глядя на размалеванных сине-зеленой краской девушек, приходивших к Сереже; сын, не обращая внимания на недовольство мамы, демонстративно на глазах у нее щупал хихикающих девчонок. Но стоило Насте слегка сдвинуть красивые брови, как очередная любовь Сергея испарялась без следа.