Сергей ухмыльнулся:
– Кто бы мог подумать, что ты так здорово во всем разберешься! Ладно, будь по-твоему, давай разводиться.
Клава мигом прикусила язык. В ее планы не входило лишаться мужа, даже такого виртуального, как Сергей. И потом, в душе ее жила надежда на то, что супруг перебесится, прекратит таскаться по бабам, осядет дома, в их семье наконец-то появится ребенок. Конечно, Клаве уже не двадцать лет, но сейчас многие рожают и на излете тридцати…
Увидев испуг Клавы, Сергей спросил:
– Ну что по поводу суда? Давай определимся сразу, кто в доме хозяин! Ему и решать, как жить дальше! Так я у нас главный?
Клава молча кивнула.
– Вот и хорошо, – похвалил ее Сергей, – с милым рай и в шалаше.
Последняя фраза звучала явно издевательски, но Клава сделала вид, что приняла ее за чистую монету. Вечером, лежа в своей комнате, она пыталась успокоить себя.
«Ничего, – думала женщина, – что ни делается, все к лучшему. Здесь мы спим в разных спальнях, а на новом месте придется Сергею со мной ложиться, там-то лишней площади нет!»
Но уже через секунду по щекам Клавы потекли горькие слезы. Ей было безумно жаль покидать роскошную квартиру, набитую красивыми вещами. За годы брака Клава кое-чему научилась и стала ценить окружающие ее раритеты. А теперь предстояло жить в трущобе.
Но события вновь приняли неожиданный оборот. Люся и Настя наотрез отказались меняться. После долгих разговоров они согласились на такой вариант: Сергей просто улучшает их жилищные условия, не слишком изменяя свои.
Однако Якунин словно с цепи сорвался. Роскошные апартаменты он мигом разменял. Насте и Люсе достались трехкомнатные хоромы в Крылатском, а Клава с мужем перебрались в самую простую квартирку. Ни одной вещи, напоминающей ему о родителях, Сергей не взял. Коллекция картин, фарфор восемнадцатого века, мебель времен Павла, тяжелые, расшитые вручную портьеры – все исчезло неизвестно куда. На вопрос Клавы: «Где же нажитое?» – муж преспокойно заявил:
– Продал.
– А деньги? – не успокоилась она.
Сергей мрачно посмотрел на жену.
– А на что мы новую мебель покупали, светильники?
Клава только вздохнула. Ясное дело, муженек дурит ей голову! Неужели «стенка» производства московской мебельной фабрики стоит столько же, сколько стол и стулья, украшенные медальонами из сине-белой эмали? Конечно, большая часть вырученных средств отправилась к Насте. Но Клава промолчала, а зря, потому что в новой квартире никакого расцвета любви не случилось. Сергей появлялся там лишь для того, чтобы переночевать, а потом вообще исчез. Когда Клава, решив объясниться с ним, заявилась к супругу на работу и потребовала ответа на простой вопрос: «Милый, где ты шляешься?» – муж спокойно заявил:
– Подавай на развод, поделим квартиру, и дело с концом.
Клава перепугалась. Опять переезжать! И где она в конце концов окажется? Станет коротать дни в коммуналке? Маяться с соседями по кухне и стоять в очереди к унитазу?
Заметив ее растерянность, Сергей ухмыльнулся и продолжал:
– Впрочем, если хочешь, можем оставить все как есть, будем считаться на бумаге супругами, ты заживешь на прежнем месте, а я – где мне нравится.
И Клава согласилась. А куда ей, скажите, было деваться? Потекла жизнь совсем не такая, на какую она рассчитывала. Сергей изредка звонил, ограничивался сухим вопросом:
– У тебя все в порядке?
И частенько, не дождавшись ответа, говорил:
– Ну и ладно, пока.
В гости он не приходил практически никогда. Один раз, услыхав в трубке до боли знакомый голос, Клавдия обозлилась и на дежурный вопрос брякнула: «Болею я, при смерти нахожусь».
Но Сергей, очевидно никогда не слушавший ответов жены, равнодушно обронил: «Ну и хорошо. До свидания».
Для Клавы осталось загадкой, зачем он вообще звонил, если не удосуживался проявить к фактически бывшей супруге хоть какой-то интерес.
– А где же жил Сергей? – спросила я.
Клава нахмурилась.
– Скорей всего у этой Насти! Та еще сучка. Увела у меня мужа, получила кучу добра, а хоронить Сергея мне пришлось! Из больницы-то законной супруге позвонили. Я, правда, этой гадюке сообщила, только зря старалась. Подобные твари лишнюю копейку не потратят! Она на кладбище не явилась и с поминками помочь не предложила.
– Да ну? – удивилась я.
– Вот тебе и «ну», – вновь с истерическими нотками заявила Клава.
– Чем же Настя мотивировала свое поведение? – не успокаивалась я.