60  

Люсенька затрясла головой, затем, понизив голос, сообщила:

– Настюша никогда себе пару не найдет! У нее была любовь! Такая большая! Но он предпочел другую! И знаете, он несчастлив. Вообще, над нашей семьей тяготеет рок. А все эти деньги проклятые!

– Какие? – машинально поинтересовалась я.

Люся перешла на шепот.

– Володины. Их слишком много оказалось. Господи, я думала, с ума сойду! Одна, в метро, с сумкой, в которой полмиллиона долларов! И ведь любой милиционер мог остановить, проверить. И где бы я сейчас оказалась? Ну, отвечайте, где?

Я растерянно пожала плечами:

– Понятия не имею.

– В могиле, – сообщила Люся, – вместе с Володей. Он там, и я бы тоже, обязательно. Но я все выполнила, очень аккуратно, довезла их в целости и сохранности. Знаете, получается, что я спасла жизнь Леонардо, и Клара все знала!

– Кто? – воскликнула я, услыхав знакомое имя.

– О-о-о, – протянула Люся, – в нашей семье произошла настоящая трагедия, давно, в конце семидесятых. Помните, что за времена были?

– Естественно, – ответила я, – Горбачев пришел к власти в восемьдесят пятом, а окончательно коммунистический режим пал лишь с появлением Ельцина. До того времени мы строили общество развитого социализма.

Глаза Люси заблестели. Очевидно, пожилая дама испытывает дефицит общения, сидит весь день одна, подруг с каждым годом становится все меньше, вот она и рада любой возможности почесать языком.

– Мой муж, – начала рассказ Люся, – был гениальный художник, опередивший свое время. Ему следовало появиться на свет значительно позже, вот сейчас бы Володя получил и известность, и деньги, и славу. Но, увы, при жизни его не понимали…

Я молча пила чай. Никакой новой информации от Люси я пока не услышала. К сожалению, очень часто лишь после смерти живописца его современники спохватываются и понимают, что рядом с ними жил гений. Вспомним хотя бы Ван Гога и Гогена. Оба умерли в нищете, абсолютно не оцененные ни критикой, ни простыми смертными. Но не прошло и десяти лет после их кончины, как лучшие музеи мира стали драться за право включить в свои коллекции полотна еще недавно осмеянных художников.

– Конечно, – продолжала Люся, – Володя мог бы писать так, как тогда требовалось… Ну, изображать сталеваров у печки или ткачих возле станка. Он бы имел тогда все, даже больше, чем Леонардо, но – не хотел. Я его понимала и никогда не настаивала. Мы всегда перебивались с воды на квас. Знаете, Настенька росла удивительным ребенком. Другая бы девочка капризничала, требовала платьев, туфелек, а наша носила, что имела, и молчала. Настенька очень гордилась отцом, да и мной тоже. Понимаете, я ведь поэтесса…

Слова буквально извергались изо рта Люси. Я мельком поглядывала на часы. Интересно, куда подевалась Настя? Уже половина девятого, а ее все нет!

– Но в начале восьмидесятых, – не останавливалась Люся, – мужу повезло. Он продал одну картину сотруднику американского посольства. Уж и не помню, кто дал ему наш адрес, да и самого американца я не встречала, вот деньги видела, доллары… Очень удивилась тогда.

Я кивнула. Конечно, удивилась. В советской стране хождение американских рублей было строго-настрого запрещено, а в Уголовном кодексе существовала статья, предусматривавшая очень суровое наказание за операции с валютой. Особенно власти приглядывали за представителями творческой интеллигенции, певцами, писателями, актерами, то есть теми, кого приглашали выступать за рубежом. Естественно, устроители гастролей платили им гонорары. Но нашим людям предписывалось, получив валюту, незамедлительно идти в посольство и сдавать валюту в кассу, деньги вливались в казну государства. Я забыла сейчас, какую сумму оставляли тем, кто ее, собственно говоря, заработал. Впрочем, западные продюсеры и импресарио были в курсе грабительских законов СССР и пытались изо всех сил помочь тем, у кого отнимали честным трудом полученные деньги. Поэтому в документах они указывали смехотворные суммы, а остальное выдавали артистам в конвертах. Более того, великолепно зная, что в каждой группе балетных, цирковых или эстрадных деятелей имеется человек из КГБ [4], или, как тогда говорили, Детского мира [5], принимающая сторона во всеуслышание объявляла:

– Мы сделали советским артистам подарки. Вот эти шубы, нижнее белье, косметику, лекарства, кастрюли преподнесли им в презент.

Ясное дело, что наши все приобрели сами, но подарки не подлежали сдаче в казну. Впрочем, кое-кто ухитрялся протащить через границу «живые» доллары, а потом, уже на родине, продать их фарцовщикам. Но на привычную сейчас операцию купли-продажи валюты решались лишь самые бесшабашные граждане, остальные элементарно боялись. Слишком ужасной могла быть расплата за сделку.

  60  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×