Любовница египетской мумии

– Мама, – прошептала я, – ам-ам, пин-пин! Слава Жанны д’Арк и Джордано Бруно мне не нужна.

– Олмаси кудру! – ожило радио.

Хоровод распался, покупатели бросились к эскалатору.

– Счастливый час, – по-французски заголосил усилитель на третьем этаже, – ровно шестьдесят минут все товары по три пхая. Торопитесь! Лучшие платья, косметика!

Я оглянулась в поисках туалета, но тут же сообразила, что не смогу воспользоваться унитазом из-за костюма, и решила оставить попытки найти сортир. В конце концов, в моем положении есть большой положительный момент: если юнука прилюдно описается, все будут страшно рады и начнут аплодировать.

– Бени, ам, – сказал знакомый голос, я резко повернулась на сто восемьдесят градусов и завопила:

– Лариса!

– Юнука! – подскочила экскурсовод. – Мы знакомы?

Я схватила Лару за плечо.

– Скорее, купи мне платье, джинсы, халат, наплевать что! Меня могут побить, сжечь на костре. Шкура отчаянно воняет, у меня все тело чешется, я мечтаю о стакане воды, могу описаться. Ты меня не узнала? Я Даша Васильева, преподаватель французского языка из Москвы, член твоей группы туристов.

Слава богу, у Ларисы имелась машина, небольшая малолитражка, куда с трудом влезла голова юнуки. Еще больших усилий мне стоило раздеться, но в конце концов карнавальный костюм очутился в багажнике, я натянула на зудящее тело в спешке приобретенный Ларисой розовый сарафан, сунула ступни во вьетнамки и простонала:

– Включи кондиционер на полную мощность.

– Где ты взяла наряд юнуки? – полюбопытствовала экскурсовод. – Ты сильно рисковала, разгуливая в нем по улицам. Пхасцы очень ревниво относятся к соблюдению традиций.

Я испытала огромное искушение рассказать правду, но вспомнила огорченное личико Ари, сообразила, что являюсь официальной женой Себастьяна, и буркнула:

– Это глупая шутка.

– Да уж, – хмыкнула Лариса, – завтра мы идем в музей, не вздумай там пошутить. Постой! Когда все вернулись в автобус, я спросила: «Где Дарья?» А Гена ответил: «Она встретила приятелей из местных. Они обещали доставить ее к ужину в отель». У тебя есть знакомые пхасцы? Это их костюм?

– Угу, – соврала я, – точно! Ты угадала.

Очутившись в холле гостиницы, я увидела Геннадия, мирно перелистывавшего глянцевый журнал, и набросилась на него с упреками.

– Как ты мог меня бросить?

Сорокин отложил издание.

– Давай без претензий! Я ждал в холле, потом выходит хозяйка, орет, что клиентка удрала в дорогом платье, ее якобы утащили знакомые, грозится вызвать полицию. Мне пришлось заплатить за шмотку.

– Так тебе и надо, – топнула я ногой, – мог бы насторожиться, понять, что со мной произошла неприятность! Вот и понес материальный ущерб.

Геннадий вновь взял журнал.

– Я не истратил ни копейки. Дал ей твою кредитку.

– Мою? – подпрыгнула я. – Где ты ее взял?

– В сумочке, – преспокойно пояснил Сорокин, – она в примерочной осталась. Платье твое, делай с ним что хочешь. Еще вопросы есть?

– Мерзавец, – прошипела я, – и почему ты сказал Ларе, что я ушла с пхасцами?

– Полегче, дорогуша, – не отрывая глаз от фотографий, процедил Геннадий, – как еще я мог поступить? Хозяйка сообщила про твой побег с местными парнями. Вот я и успокоил Ларису. Связываться с полицией? Тебе нужна слава воровки? Лучше скажи дяде спасибо. С похитителями чужого добра на Пхасо поступают сурово. Наплюют на твое иностранное гражданство. Кстати, откуда у тебя французский паспорт? Ты у нас шпиён Гадюкин? Вроде из Москвы с нами прилетела!

– Не твое дело, – гордо ответила я и пошла к лифту.

Сейчас же свяжусь с Никитой и категорически заявлю: «Занимайся контрабандой осмия сам, я не желаю более общаться с подлым Геннадием».

– Эй, – окликнул меня Сорокин, – сумку заберешь? Вот она!

Я дернула плечами, схватила ридикюль, поднялась на свой этаж, включила душ, хотела, наконец, помыться, но не успела. В номер без стука влетела Фатима.

– Даша, – зашептала она, – я умираю! Помоги!

– Чего ты хочешь? – вздохнула я. – Чтобы я ускорила твое отправление на тот свет? Извини, я крайне устала, мне необходимо принять ванну и…

– Зарину похитили, – заплакала Фатима.

Я уронила на пол полотенце.

– Кто? Где? Как?

Фатима упала на диван и, рыдая, попыталась обрисовать происшедшее.

После общей экскурсии по рынку мать и дочь направились к лавке с сувенирами. Хайбековы не религиозны, они не соблюдают рамадан и не носят в Москве национальную одежду, но, поскольку Фатима громко заявила всем о желании прикоснуться к священным стенам, она сочла правильным купить какие-нибудь четки, якобы для подарков. Фатима и Зарина зашли в магазинчик. Мать увидела очень красивый платок с национальным орнаментом и стала торговаться. Спустя короткое время Зарина воскликнула: «Тут душно!» «Погоди», – отмахнулась мать, которой удалось почти вдвое сбить цену. «Выйду на воздух», – протянула Зарина. «Ступай», – не подумав, брякнула Фатима.