Улыбка 45-го калибра

– Ради вас на все готова, – с жаром воскликнула я, – вы мне такие громадные деньги заплатили! По снегу босая побегу!

Лицо кадровички расслабилось, из него ушли последние остатки настороженности.

– Значит, так, – принялась она разъяснять мою задачу, – следи в оба за Орестом Львовичем. Записывай, куда пошел, во сколько удалился, когда вернулся. Кто входил в лабораторию, кому он звонил. И еще: будут вносить контейнеры, обязательно полюбопытствуй, что в них.

– Мне запретили открывать те, которые с синей крышкой.

– Слушайся только меня, отвори да загляни.

– Ага, там ядовитое вещество…

– Нет, душенька, не бойся. Коли выполнять хорошо будешь, еще деньжат прибавлю. А теперь ступай, заболтались мы.

Я послушно потрусила к двери.

– Да, вот еще, – притормозила меня Анна Константиновна, – во время рабочего дня ко мне не бегай. У нас в коридорах людей, как правило, нет, все по своим комнатам сидят, но отчего-то мигом становится известно, кто к кому и зачем ходил.

– Как же тогда?

– Я тут почти всегда позже всех засиживаюсь. Народ в семь часов толпой убежит, а ты в начале восьмого беги ко мне с отчетом, – велела кадровичка.

Я поднялась в лабораторию, получила очередную порцию каких-то эмалированных лотков, стеклянных штучек и стаканчиков, натянула принесенные из дома резиновые перчатки да принялась за работу.

Дело плохо. Анна Константиновна решила собрать компромат на Ореста Львовича. Отказаться от роли стукачки не представлялось возможным. Кадровичка мигом уволит меня и возьмет на это место другую, более понятливую и сговорчивую. Я же хотела попроситься на работу в другую лабораторию, но теперь сделать это невозможно. Анна Константиновна ждет, что лаборантка в благодарность за полученные деньги начнет самозабвенно стучать. Но я-то устраивалась сюда в надежде узнать побольше о руководстве института и неком Якове, а получается, что стою почти в одиночестве у мойки. Ну нельзя же считать удачей присутствие Ореста Львовича. За два часа мужик не сказал мне ни слова, кроме коротких приказов, типа:

– Вымой это!

Окончательно приуныв, я случайно разбила пробирку.

– Эй, поосторожней, – обозлился Орест, – у нас итак проблема с инвентарем.

– Извините, – пробормотала я и стала собирать осколки.

Может, переколотить тут все то, что сделано из стекла? Начальству надоест косорукая сотрудница, и оно постарается перевести меня в другое место.

– Дарья, поди сюда, – неожиданно велел Орест.

Я кинулась на зов.

– Ступай в роддом, – приказал начальник, – да по улице не бегай, тут проход есть, через первый этаж. Найдешь двенадцатый кабинет, в нем Олег Игоревич работает. Он тебе кое-что передаст. Принесешь сюда, ясно?

Я кивнула и пошла к двери.

– Эй, постой!

Я покорно притормозила.

– На, держи.

Старательно изображая улыбку, заведующий протягивал мне пятьсот рублей.

– Мне? За что?

Орест Львович начал кашлять, потом достал носовой платок, шумно высморкался и заявил:

– Даже не представляешь, как тебе повезло. Попала в самую лучшую лабораторию. У нас тут все ваньку валяют, получают гроши, а мы с Региной одновременно с научными исследованиями ведем и практические. Ты станешь нам помогать и за это будешь получать дополнительно пятьсот рублей.

– В месяц? – глупо улыбаясь, спросила я.

Орест окинул взглядом мой жуткий бордовый прикид, добытый в секонд-хенде, чересчур ярко накрашенное лицо и волосы, из которых я утром, сидя у роддома в «Пежо», при помощи геля старательно сделала сальные пряди.

– Дурочка, в неделю.

– Не может быть, – охнула я, хватая бумажку, – за что же такие деньжищи?

– Ерунда, – махнул рукой Орест, – справишься. Тут до тебя одна работала, так без проблем у нее все получалось. Жаль бабу – спилась. Деньги, они, знаешь ли, портят человека. Но ты не похожа на алкоголичку. Или ошибаюсь?

– Как можно, – испуганно замахала я руками, – мне дитёв на ноги ставить, мальчика и девочку, а мужик помер. Каждую копеечку считаю. Да я вам за доброту всю комнату языком вымою.

– Это слишком, – усмехнулся Орест, – достаточно тряпки. А язык ты, милочка, лучше держи за зубами. Никому о том, что у нас происходит, не рассказывай.

– Тут дело такое, деликатное, – замялась я, – прямо не знаю, с чего начать.

– Говори.

– Мне утром Анна Константиновна велела за вами следить и ей докладывать обо всем. А главное, заглядывать во все контейнеры, которые сюда приносят.