Операция «Гроза плюс» (СИ)

У Василевского именно здесь, в самолете, ощущение ирреальности всего происходящего, неожиданно сменилось пронзительным чувством грядущей беды.

Война. Перед его глазами она вставала из-за горизонта, как грозовая туча, и неважно, что прямо над головой еще светит солнце, но гром, молния, ураганный ветер, проливной дождь и град неизбежны. Александр Михайлович понимал, что мер предложенных потомками явно недостаточно. Да, можно вооружить самой лучшей техникой и натренировать двести тысяч бойцов, создав грозную силу, которой никто не может противостоять. Но если остальная РККА останется такой как есть, то эти три превосходных и вышколенных ударных армии в первые же дни войны окажутся раздерганными на части в отчаянных попытках заткнуть бреши на фронте. Не зря он писал докладную записку товарищу Сталину.

Если говорить на языке цифр, то в западных округах расквартированы части РККА, общей численностью около трех с половиной миллионов человек. Это значит, что для подготовки более-менее приличного сержантского состава, через специальные школы надо пропустить около четырехсот тысяч курсантов. Преподавать там, по мнению Александра Михайловича должны были как кадровые унтера и фельдфебели еще царской выучки — не все же они выбились в генералы, подобно товарищу Рокоссовскому — так и специалисты из XXI века.

Американской пословицы — «миром правят сержанты», Василевский не знал, но ощущал ее правоту интуитивно. Он понимал, что кроме командиров отделений необходимо провести переподготовку полтораста тысяч командиров уровня взвод-рота, и пятнадцати тысяч командиров уровня батальон-полк. По счастью, комдивы, комкоры и командармы — товар штучный, и можно будет подобрать на соответственные должности людей, хорошо зарекомендовавших себя в прошлый раз.

Вот тогда, после переподготовки командного состава, и изнурительных тренировок рядовых бойцов, через десять месяцев, не менее, РККА станет похожа на саму себя, хотя бы уровня зимы сорок второго — сорок третьего года. Не побежит от границы, а вцепится зубами в землю, и будет держаться, пока Ударные Армии и Экспедиционный Корпус Российской Федерации станут перемалывать немецкие танковые группировки. А иначе, требование российских генералов «на второстепенных направлениях удерживать фронт по линии госграницы», останутся лишь благими пожеланиями. Не беда, что стрелковые корпуса по прежнему будут вооружены винтовками Мосина, и пулеметами, где «максимами», где ПК. Противостоящие им германские армейские корпуса будут вооружены примерно так же. Небольшое количество реактивных гранатометов и огнеметов на вооружении стрелковых частей сведет к нулю немецкое превосходство в технике, а советские ВВС в этот раз должны дать отпор люфтваффе.

Александр Михайлович вздохнул. Все это хорошо, но есть еще и высший генералитет во главе с маршалами Тимошенко и Куликом, генералом Павловым, и другими командирами с большими звездами в петлицах. Эти вполне могут упереться рогом, и тогда бесценное время будет в пустую тратиться на бесполезные споры. А война на носу — десять месяцев пролетят — оглянуться не успеешь. Нет времени каждого уговаривать и просвещать, когда надо засучив рукава браться за дело.

За этими размышлениями незаметно пролетели два с половиной часа. Впереди показались горы Кавказа. Повинуясь воле командира, самолет опустил нос и пошел на снижение. Садились они на одном из запасных армейских аэродромов. Никто там сейчас не базировалась, но ВПП, летное поле и навигационный комплекс поддерживались в рабочем состоянии. Пробежав пятьсот метров по полосе, Ан-140 своим ходом вырулил на летное поле, и остановился, заглушив двигатели, рядом с большим, и судя по внешнему виду, недавно возведенным железным ангаром. Пассажирам почему-то не предложили покинуть борт и выйти на летное поле, а, зацепив самолет аэродромным тягачом, аккуратно отбуксировали его внутрь ангара.

По команде оператора грузового темпорального портала ворота ангара, ведущие в зиму XXI века, закрылись позади самолета. Включилась темпоральная установка, и впереди стали открываться ворота в раннюю весну шестьдесят третьего тысячелетия до нашей эры.

19 марта 62 510 г. до Н.Э

12:35, Предгорья Кавказа, полевой аэродром Ставрополь-65.

За воротами ангара набухали почки на деревьях, зеленела молодая травка, а самое главное, там находился наполненный бурлящей повседневной жизнью уже почти готовый к эксплуатации полевой аэродром.

Бульдозеры расчищали летное поле и временную ВПП. Стояли домики диспетчера и метеоролога, исправно крутилась сетчатая чаша радара. На краю уже расчищенной площадки находились в полной готовности два вертолета Ми-17. Вокруг аэродрома, в отличие от голой степи, которая была здесь, в будущем, раскинулась лесостепь, покрытая березовыми, дубовыми и сосновыми рощами. Лесные массивы, довольно плотные в предгорьях, при выходе на равнину заканчивались обширными полянами.

В салон поднялся невысокий плотный человек средних лет, одетый в такой же камуфляж, как и у присутствующих, только без знаков различия,

— Товарищи, — сказал он, — вы находитесь на секретном объекте проекта «Гроза плюс», расположенном в далеком прошлом, а именно, шестьдесят четыре тысячи пятьсот лет тому назад.

Я — Одинцов Павел Павлович — комендант этой темпоральной площадки. Можно сказать, губернатор этих мест, военный комендант и местный генеральный прокурор — в одном флаконе. Пока технические службы будут заправлять самолет, я попрошу вас выйти из салона. Сразу после окончания заправки мы совершим облет района, в котором планируется проводить учебный процесс. Но, до этого, я предлагаю вам по топографическим картам ознакомиться с местностью и местами будущего расположения полигонов и полевых тренировочных лагерей, — Павел Павлович поправил воротник,

— И еще, товарищи, температура воздуха снаружи сейчас — плюс пятнадцать градусов, да и солнышко, надо сказать, припекает. К полудню, наверное, будет все плюс двадцать. Настоящий курорт. Так что попрошу вас оставить свою верхнюю одежду в салоне…

Полчаса спустя Василевский с интересом смотрел на проплывающую внизу землю. Верхнее расположение крыла Ан-140 давало прекрасный обзор из салона вниз и в стороны. Взлетев там, где в наше время располагался Ставрополь, самолет первоначально взял курс на восток, придерживаясь примерно линии северных предгорий Большого Кавказского хребта.

Когда же впереди показалось Каспийское море, которое в это время было значительно больше, чем в нынешнее время, самолет повернул вдоль его берега в северном направлении. Вскоре пассажиры увидели впереди огромную реку, которую товарищ Одинцов назвал Манычским перетоком, вытекающую из Каспия, и несущую свои воды на северо-запад.

Заложив вираж, самолет полетел вдоль русла, причем, по правому берегу реки были сплошные степи, а на левом встречались отдельные рощи, ближе к горам переходящие в сплошные лесные массивы. Еще через час с небольшим полета самолет достиг того места где в будущем расположился город Ростов-на-Дону. Сейчас же здесь Манычский переток сливался с Доном. Точнее, не совсем так. Это Дон, куда более маловодный, чем в наше время, впадал в широкий и обильный Маныч, чье русло постепенно изгибалось к югу, прорезая поросшую камышом заболоченную равнину, раскинувшуюся на месте нашего Азовского моря.

Чуть дальше нашего Керченского пролива Маныч-Дон впадал в Черное море, образуя обширную и густо разветвленную дельту. Там самолет заложил еще один вираж, и полетел на восток вдоль берега Черного моря, чтобы через пять с четвертью часов после взлета с аэродрома под Ставрополем, и, проделав более двух тысяч километров, приземлиться на полевом аэродроме в районе современной Гудауты. Именно там находился штаб проекта «Гроза плюс».

Ознакомительный этап был закончен. Уставших и проголодавшихся российских и советских командиров принимавших участие в этом полете, а также экипаж самолета, в отвели в укрытую под навесом летнюю столовую, где до отвала укормили, как выразился Павел Павлович, блюдами местной кухни. Получился то ли очень поздний обед, то ли ранний ужин.