Охота на волков (Живым не брать)

Мануилов в сопровождении полковника ГРУ спустился в расположенный под зданием изолятор. Коридор, по обе стороны которого располагались двери камер, был погружен в полумрак, лишь у входа тускло горел забранный решетчатым каркасом светильник. Всего здесь было десять камер, по пять с каждой стороны коридора. Из одной, самой большой по площади «клетки», доносился отборный мат, сдобренный всхлипами и стонами, и слышались еще какие-то хлюпающие звуки, весьма отвратительные для человеческого слуха.

В этом помещении шел допрос парочки, доставленной этим утром из Алхан-Калы; согласно имеющимся данным, они были последними, кто контактировал с Умаровым.

— Как продвигаются дела? — спросил Мануилов у встретившего их в коридоре сотрудника ФСБ. — Есть подвижки?

— В принципе эти двое уже созрели. Хотите с ними поговорить?

— Чуть позже, — сказал Мануилов. — Отведите нас в камеру к Эльбукаеву-старшему.

Визитеры дружно раскатали черные вязаные шапочки, которые тут же трансформировались в спецназовские шлем-маски.

Сотрудник ФСБ, звякнув связкой ключей, нашел нужный, дважды провернул его в замочной скважине и, распахнув дверь, рявкнул: «Встать! Лицом к стене!» — после чего бросил вопросительный взгляд на посетителей.

— Оставьте нас с ними, — распорядился Мануилов. Затем сказал, обращаясь к чеченцу: — Присаживайтесь, Эльбукаев. Есть разговор к вам, нужно кое-что уточнить.

«Полковник», которого почти непрерывно допрашивали последние двое суток, выглядел не лучшим образом. Его лицо превратилось в сплошной кровоподтек, и видел он лишь одним глазом — другой заплыл и не раскрывался. Руки же, когда он послушно уселся на узкий топчан и положил их себе на колени, тряслись, как при болезни Паркинсона.

Мануилов уселся на топчан у противоположной стены, а Шувалов остался стоять; скрестив на груди руки, он пристально наблюдал за узником.

Воздух в камере был тяжелый, к тому же примешивался запах масляной краски, которой сравнительно недавно выкрасили стены в помещениях СИЗО.

— Давайте еще раз уточним ваши показания, — негромко проговорил Мануилов. — Выбравшись из Джохара по «коридору», Умаров и сопровождавшие его лица оставались до конца следующих суток в Алхан-Кале. Вам известно, Эльбукаев, с какой целью он посетил Джохар, с кем там встречался, о чем переговаривался и кто при этом присутствовал?

— Нет, не знаю, — прошамкал разбитыми губами Руслан. — Он мне не говорил, а сам я не спрашивал.

— Тогда двигаем дальше. Тимур законтачил с вашей «ближней связью» и той же ночью в сопровождении своей гвардии, а также двоих ваших людей перебрался в Урус-Мартан, где спустя несколько часов довольно продолжительное время общался с известным вам Латыпом...

— Они говорили с глазу на глаз, — предупреждая следующий вопрос, сказал Эльбукаев. — Примерно два часа они проговорили. Потом федералы уехали, а с ними уехал и Латыпов. Тимур ночью выехал из Урус-Мартана, с ним было... да, человек десять, в том числе двое моих связников. Они отправились в Шали, а потом... насколько мне известно... должны были вернуться обратно в Алхан-Калу. А вот куда из этого села он собирался направиться... мне абсолютно неизвестно.

— Проясните еще один момент, Руслан. Ваш связник рассказал, что Тимур и его команда доставили из Джохара в Алхан-Калу какого-то человека... Он был не то с мешком на голове, не то ему просто завязали глаза и захомутали по ногам и рукам...

— Ну, не знаю... Тимур мне об этом ничего не рассказывал.

— Выходит, Умаров привез кого-то в Алхан-Калу, там этого человека спрятали, а в Урус-Мартан и Шали Тимур его за собой не возил, так получается?

— Так, наверное, и было. Но это не мой бизнес, а потому я Тимура ни о чем не расспрашивал.

Мануилов извлек из внутреннего кармана фотографию, на которой был запечатлен Славянин — спецы пересняли с бушминской пленки, — и, не выпуская из пальцев, сунул ее под нос Эльбукаеву.

— Руслан, вы когда-нибудь встречали этого человека?

— Н-нет.

— Подумайте хорошенько! Среди сопровождавших Умарова людей был хоть один со славянской внешностью?

— Нет... Точно нет! Только вайнахи.

Разочарованно вздохнув, Мануилов убрал фото в карман. Затем, переглянувшись с Шуваловым, продолжил допрос:

— Теперь по сходке в Дуба-Юрте, одним из участников которой являлись и вы, Эльбукаев... Вы утверждаете, что целый ряд полевых командиров пытался оказать давление на Умарова, с тем чтобы он организовал серию крупных терактов в больших городах России. Какова была реакция самого Умарова?