Хобби гадкого утенка

Глава 29

Утром я вышла из спальни рано. Часы показывали полвосьмого. Если что и ненавижу, так это вскакивать по будильнику ни свет ни заря. Получив в руки богатство, я стала спать до десяти, с ужасом вспоминая то время, когда выбегала из дома в семь пятнадцать, боясь опоздать на занятия. Но сегодня нужно сделать очень много и залеживаться под пуховым одеяльцем не было никакой возможности.

Дом мирно спал. Никто из родственников и друзей даже не пошевелился, пока я кралась по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж. Вокруг стояла мирная тишина, прерываемая только мощным храпом. Это Снап и Банди выводили носами рулады. Черри и Жюли спят тихо, а Хучик похрапывает нежно, как-то деликатно.

Ира и Катерина тоже еще лежали в кроватях. В субботу, когда Маньке не надо в школу, а Аркадию с Зайкой на работу, прислуга встает в девять. Даже кошки мирно дрыхли в холле, зарывшись в диванные подушки.

Но не только мои родственники любят поспать в выходной. Я подъехала к «Зеленому саду» в начале девятого, но на территории не нашлось ни одного человека. А у входа в корпус мирно спала на кушетке женщина. Услышав стук двери, она подняла всклокоченную голову и, близоруко щурясь, хриплым голосом поинтересовалась:

– Кто там?

– Анна Касьяновна, кастелянша, к девяти придет? – вежливо спросила я.

– Выходной сегодня, – зевнула дежурная, – Анна Касьяновна отдыхает.

– Где?

– Дома, конечно. Если вам белье поменять, то несите сами, горничных тоже по субботам нет.

– Анна Касьяновна далеко живет?

– Рядышком, – ответила женщина, приглаживая волосы, – по тропиночке мимо коттеджей пойдете и аккурат в нашу пятиэтажку и воткнетесь. Мы там все и живем, спасибо Максиму Ивановичу.

– Кому? – не поняла я.

– Супонову Максиму Ивановичу, нашему прежнему директору, построил дом, переселил народ из бараков. Вот уж руководитель был, просто Суворов, пока последний солдат не поужинает, сам спать не ляжет. Разве Алла Михайловна…

Но я уже не слушала раздраженное бормотание бабы. Ноги сами побежали к выходу.

Возле блочной пятиэтажки с уродливыми черными швами, несмотря на ранний час, прогуливалась пожилая женщина с детской коляской. Очевидно, молодые отец с матерью, решив хоть на время избавиться от двух вечно кричащих объектов: бабули и новорожденной, выставили обеих во двор.

– Не подскажете, Анна Касьяновна в какой квартире проживает? – обратилась я к старушке.

– Это кто же такая? – удивилась бабуся. – Касьяновна? В первый раз слышу!

– У нее дочь Вера, горничной работает, такая не очень чтобы сообразительная.

– Ах Анька, – обрадовалась бабулька, – только кто же ее по отчеству кликать станет? Анька из двадцать пятой, и все тут. Лезь на третий этаж. Тоже придумала, Касьяновна, смех один!

Кастелянша распахнула дверь сразу, очевидно, в этом доме не боялись ни воров, ни насильников. Увидав меня, она удивилась.

– Вы? Что случилось? Если с бельем, так это надо в санатории Елену найти и…

– Нет, – ответила я, довольно бесцеремонно вталкивая хозяйку в глубь квартиры, больше напоминавшей кофейную чашку, чем место для проживания, – нет, мне вы нужны…

– Зачем? – испугалась Анна.

– Затем, – ответила я и, не давая несчастной опомниться, приказала: – Ведите в комнату. Где у вас тут сесть можно?

Анна Касьяновна поддерживала в доме хирургическую чистоту, и мне было слегка неудобно идти в ботинках по блестящему полу. Но я собиралась прикинуться сотрудницей правоохранительных органов, а люди из этих структур никогда не снимают у входа обувь. Они вваливаются в ваш дом как вестники несчастья и мигом начинают вести себя по-хозяйски: закуривают, не спросив разрешения хозяйки, топчут вычищенный ковер и безапелляционным тоном заявляют: «Немедленно уберите собак!»

Старательно создавая нужный образ, я нагло плюхнулась на стул, закурила и сердито произнесла:

– Однако, Анна Касьяновна, давайте теперь знакомиться, майор Васильева, Дарья Ивановна, с Петровки.

– Но, – заблеяла кастелянша, – вы же вроде во втором коттеджике поселились.

Я презрительно ухмыльнулась.

– Оперативная необходимость, однако нехорошо у нас получается, Анна Касьяновна…

– Что, – прошептала кастелянша, – случилось-то что?

– А совесть ничего вам не подсказывает? – применила я любимый прием Дегтярева.

Как-то раз, посмотрев очередной детектив, Александр Михайлович выключил телик и сказал: