Спят усталые игрушки

В четыре утра?

– Пойдемте в комнаты, – приговаривала поэтесса.

– Слушайте, – взорвалась я, – да что, в конце концов, происходит? Покиньте немедленно мой дом! Да скажите вашему негодяю и мошеннику Николаю, что не собираюсь принимать участие в оргиях и гипнотических сеансах! Пусть дурит кого угодно, но не меня. А теперь убирайтесь отсюда!

– Зря вы так, Даша, – прозвучал густой, обволакивающий голос.

Из кромешной темноты коридора в робкий круг света ночника вступил Николай. На руках мерзавец держал Верочку. Девочка спала, неудобно откинув назад болтающуюся на тоненькой шейке головку.

На секунду я оторопела. Шабанов быстро взглянул на меня и спросил:

– Чувствуете, как жарко сегодня?

По жилам моментально поползло коварное тепло. Понимая, что сейчас провалюсь в сон, я изо всей мочи заорала дурниной:

– Караул, на помощь, спасите, воры!

В глазах Нины мелькнуло легкое удивление, но потом поэтесса сказала:

– Она блефует, Коля, живет одна!

– Знаю, – отмахнулся Николай и вкрадчиво поинтересовался: – Ноги-то не держат?

Колени подломились, и я села на пол, силы покидали тело с невероятной быстротой. На последнем издыхании я завопила:

– Сюда, убивают!

Послышался топот, лай, к кухне спешили Снап и Банди. Увидав несущихся собак, Николай немедленно выпустил Веру. Девочка упала на ковер и осталась лежать, сонно посапывая. «Отец» вытянул руки и резко приказал:

– Стоять!

Псы словно налетели на невидимую преграду. Секунду они обалдело трясли головами, потом обвалились на задние ноги и жалобно заскулили.

– Стоять! – еще раз приказал Николай – Тубо, место.

Но на лестнице уже слышались возбужденные голоса. На первый этаж бежали домашние в разной степени раздетости. Зайка в черной кружевной сорочке. Только вчера прибывший из больницы Кеша в халате. Алиска в элегантном неглиже и Манюня в уютной фланелевой пижаме.

В глазах у Николая на секунду появилось замешательство.

– Ну что происходит-то? – сердито осведомился Кеша. – Чего спать не даешь? Где воры?

Отчего-то у меня язык прилип к гортани, а руки повисли плетьми.

– Мать! – гневно продолжал вопрошать сын, и тут его взгляд наткнулся на Нину и Николая.

Рука Аркадия моментально потянулась влево, тут в простенке висит небольшой стационарный аппарат. Но Николай пришел в себя и очень приветливо произнес:

– Не стоит волноваться. Мы из санэпидемстанции, приехали травить крыс.

– Крыс? – взвизгнула Алиска. – Ну, я торчу, как ты ныряешь! Да нет тут никаких грызунов и не было никогда! Кешка, звони скорей в милицию!

– Вот же они, целое стадо, – указал Николай пальцем на дорожку.

Секунду домашние тупо глядели вниз, потом Зайка заорала нечеловеческим голосом и бросилась к входной двери. За ней, вопя от ужаса, ринулась Маня, Кеша и Алиска понеслись следом, подпрыгивая на ходу и потрясывая ногами, будто на них и впрямь повисли мерзкие, длиннохвостые зверьки.

Я продолжала сидеть, ничего не понимая.

– Идите во двор гулять, – приказал Николай собакам.

Снап и Банди дружно устремились наружу.

– Ай-ай-ай, нехорошо врать, – причмокнул Николай. – У тех, кто меня обманывает, потом голова болит.

Моментально у меня заломило виски и в глазах замелькали черные точки.

– Нина, – велел «Учитель», поднимая меня с пола, – бери девочку и быстро в машину.

Сундукян наклонилась к Верочке, но потом почему-то принялась быстро-быстро отряхиваться, приговаривая:

– Прочь, прочь, прочь.

– Нина, – строго велел «Отец», – никого нет!

– А по-моему, есть! – раздался громовой голос. – Беги скорей, сейчас искусают!

Сундукян заорала и вылетела во двор.

– Шабанов, – произнес тот же голос, – смотри сюда.

Из гостиной в коридор шагнул Мельниченко. Николай дернулся и уставился на профессора. В полной тишине мужчины буравили друг друга взглядом – так две огромные собаки выясняют, кто в стае главный.

По лбу Мельниченко потек пот. Моя головная боль стала невыносимой, в ушах звучал колокол, в глазах метались черные точки.

Внезапно профессор слегка покачнулся.

– Ага! – хрипло выкрикнул Николай.

Андрей Николаевич начал поднимать ко лбу дрожащую руку. И тут из своей комнаты, словно тень отца Гамлета, возник Филя. В руках колдун нес странный блестящий диск на цепочке.

– Дух Мумо! – завыл шаман. – Да ослабнет злая сила…

Мельниченко опустил руки и снова уперся взглядом в Николая. Филя качал диском. Шабанов напрягся, колдун и профессор взмокли. Я сидела на полу почти ослепшая от боли.