– Свое взяла, – отрезала Света, – не всю кубышку утащила, только пятьдесят тысяч.
– Не хватит на пять лет, – вздохнула Мила.
– Долларов, а не рублей, – пояснила Светочка.
Людмила замерла с раскрытым ртом.
– Иисус Христос, откуда у отца столько денег?
– От верблюда, – мрачно ответила подруга. – Мы в секту вступали и имущество отдавали? Только скажи спасибо, что институт за плечами и этому кровососу в качестве дойных коров подошли, а монахи на него кто квартиру, кто дачу, кто машину переписал.
– А убежище? – напомнила Мила.
Николай часто говорил об избранности «путников», пугал доверчивых людей вселенской катастрофой, атомной войной, невиданными пожарами и наводнениями.
– Но с нами, – вещал «святой отец», – ничего не случится, все спасемся в убежище.
На строительство этого мифического бункера и шли, по утверждению Николая, все средства. «Путники» ни разу не видели стройку: местонахождение ее, чтобы случайно не узнали враги, держалось в секрете. Сооружение возводили иностранные рабочие, не говорящие на русском языке.
Николай часто ездил инспектировать строительство и постоянно рассказывал о трудностях: то никак не получалась автономная электростанция, то возникали неприятности с отоплением…
– Нет никакого убежища, – сообщила Света. – Да очнись наконец и прекрати хотя бы пить эту гадость перед молениями.
– Как?
– Просто, прикрепи на булавке под платьем крепкий пакет и выливай туда.
Мила послушалась и тоже стала постепенно приходить в себя. Света же жила пока на положении «богородицы». Побег наметили дней за десять до родов.
– А вдруг не справишься одна с ребенком, – опасалась Мила, – я-то к тебе не приеду, могут проследить!
– Бабушка у меня есть, Марья Сергеевна, в Нагорье живет, никто про нее не знает. Когда обряд посвящения проходила – сказала, что родители умерли, никто о других родственниках и не спросил.
Мила внезапно сообразила, что почти все члены секты – люди одинокие. Сама она воспитывалась в детдоме, у Светы отец и мать погибли, у других тоже с родичами произошли какие-то несчастья. «Путники» оказались никому не нужны, никто не волновался об их судьбах: ни родители, ни супруги.
Побег удался. Роды приняла на дому знакомая врач-акушер. Девочка появилась на свет здоровенькой. Через три дня Света позвонила Миле, она прохрипела:
– Немедленно приезжай ко мне, пиши адрес.
Несмотря на позднее время, Людмила понеслась к подруге. Светочка металась в жару. Естественно, стоматолог не всегда может поставить правильный диагноз, но здесь сомнения отпали сразу – родильная горячка, по научному эклампсия. Очевидно, во время родов, происходящих дома, занесли инфекцию. Женщина умерла на следующий день уже в больнице.
Людмила организовала скромные похороны и, не устраивая никаких поминок, отправилась в Нагорье.
– Не могу оставить девочку у себя, – втолковывала Шабанова полубезумной Марье Сергеевне, – заберите Верочку, только знайте, Николай захочет ее найти, берегите пуще глаза.
Балабанова только кивала головой. Люда прожила у старушки неделю. На улицу не показывалась, отсиживалась в задней комнате. Из Москвы женщина вызвала бригаду мастеров, и изба украсилась железными решетками, стальной дверью и суперсовременным видеофоном.
На прощание Мила оставила крупную сумму денег.
– Уж простите, – говорила она старухе, – приезжать не смогу, может, потом, когда из секты сбежать сумею, но звонить стану.
Оставила она старухе на всякий пожарный случай и номер пейджера.
– В дом посторонних не пускайте, – наставляла Мила, – «путники» хитрые, Николай прикажет, кем хочешь прикинутся. А уж если все-таки придется с незнакомыми и общаться, постарайтесь в подмышку поглядеть, клеймо там смотрите.
Старуха во все глаза уставилась на «каинову печать» – небольшой черный треугольник с буквами П и И внутри.
– У всех наших такое, – пояснила Мила.
С перепугу Марья Сергеевна боялась даже вынести нежданную правнучку во двор. Но деревня не город, по Нагорью поползли слухи. Кто-то видел на веревке пеленки, кто-то слышал плач… А потом Верочка захворала, и пришлось звать доктора, тот сразу потребовал свидетельство о рождении и полис. Естественно, никаких документов не было.
Прокрутившись ночь на раскаленной подушке, Марья Сергеевна приняла решение и, взяв из тайника красивую зеленую бумажку, отправилась в сельсовет, впрочем, теперь мудрено называющийся мэрией.