Страхи мудреца. Книга 1

Мола воззрилась на меня.

— Ты что, в самом деле так думаешь?

Она покачала головой, взяла блокнот и принялась что-то строчить — очевидно, отчет о ходе лечения.

— А по мне, так это услуга. Мы с Фелой спали на соседних койках, когда были здесь новенькими. И, что бы ты ни думал, далеко не всякий так бы поступил.

В дверь постучали.

— Можно войти? — спросил из коридора Сим. И, не дожидаясь ответа, отворил дверь и втащил в комнату Вилема, которому явно было не по себе.

— А мы слышали, что…

Сим запнулся и обернулся к Моле.

— С ним же все будет в порядке, да?

— Будет, будет, — ответила Мола. — Если только температура выровняется.

Она сунула мне в рот градусник.

— Я понимаю, для тебя это крайне тяжело, но все-таки постарайся не открывать рот хотя бы минутку!

— Ага! — ухмыльнулся Сим. — Ну что же, в таком случае мы слышали, что Килвин увел тебя куда-то в укромное место и показал тебе нечто такое, от чего ты грохнулся в обморок как девчонка!

Я злобно насупился, но рта все-таки не раскрыл.

Мола обернулась к Вилу и Симу.

— Ноги у него еще некоторое время поболят, но ничего серьезного. Локоть тоже заживет, хотя шов кошмарный. Какого черта вы вообще делали в номере у Амброза, а?

Вилем только молча посмотрел на нее, как всегда суровый и мрачный.

Увы, Сим молчать не собирался.

— Квоуту надо было забрать кольцо своей возлюбленной! — весело сболтнул он.

Мола гневно уставилась на меня.

— И хватило же наглости врать мне прямо в лицо! — бросила она. Глаза у нее сделались узкие и злые, как у кошки. — Твое счастье, что ты не пытаешься недооценивать мой разум!

Я перевел дух, поднял руку и вытащил градусник изо рта.

— Сим, черт бы тебя побрал! — буркнул я. — Когда-нибудь мне все же надо будет научить тебя врать!

Сим обвел нас взглядом и побагровел от ужаса и смущения.

— Ну, Квоут влюблен в одну девушку, что живет за рекой, — виновато затараторил он, — а Амброз забрал у нее кольцо и не отдает. И мы просто…

Мола махнула рукой, заставив его заткнуться.

— Так чего же ты сразу-то не сказал? — сердито упрекнула она. — Все же знают, каков Амброз с женщинами!

— Так потому и не сказал, — возразил я. — Это выглядело бы как чересчур удобная отмазка. Не говоря уж о том, что это не твое собачье дело.

Лицо Молы окаменело.

— Ну, знаешь ли! Довольно странно с твоей стороны…

— Прекратите! Прекратите, слышите? — вмешался Вилем, застигнув врасплох нас обоих. Он обернулся к Моле. — Что ты сделала первым делом, когда Квоута принесли сюда без сознания?

— Проверила зрачки, чтобы убедиться, что речь идет не о травме головы, — машинально ответила Мола. — А это здесь при чем?

Вилем указал на меня.

— А посмотри-ка, какие глаза у него сейчас!

Мола взглянула на меня.

— Темные… — растерянно сказала она. — Темно-зеленые. Как сосновая хвоя.

— Так вот, — продолжал Вил, — не пытайся с ним спорить, когда глаза у него так темнеют. Толку не будет.

— Это все равно как шум, издаваемый гремучей змеей, — добавил Сим.

— Нет, скорее как взъерошенный загривок у собаки, — поправил его Вилем. — Это говорит о том, что он вот-вот укусит.

— Идите вы все в задницу! — буркнул я. — Или уж зеркало дайте, я хоть посмотрю, о чем речь. Выбирайте сами, что вам больше нравится.

Вил пропустил мои слова мимо ушей.

— У нашего маленького Квоута нрав бешеный, но, если дать ему минутку поостыть, он сам сообразит, что к чему, — тут Вилем пристально взглянул на меня. — Он злится не оттого, что ты ему не веришь, и не оттого, что ты разговорила Сима. Он злится оттого, что ты теперь знаешь, до какого ослинейшего идиотизма он способен дойти ради того, чтобы произвести впечатление на женщину.

Он снова взглянул на меня.

— Я ведь верно сказал — «ослинейшего»? Есть такое слово?

Я втянул в себя воздух и с шумом выдохнул.

— Ну, не то чтобы…

— Я использовал его потому, что хотел подчеркнуть, что ты вел себя как осел, — пояснил Вил.

— Я так и знала, что без вас двоих не обошлось, — сказала Мола. В ее тоне слышался намек на извинение. — Вы же все трое не разлей вода.

Она подошла к кровати и критически осмотрела мой раненый локоть.

— Кто из вас его зашивал?

— Я, — поморщился Сим. — Вышло не очень хорошо, я понимаю.

— «Не очень хорошо» — это мягко сказано, — ответила Мола, внимательно изучая рану. — Выглядит так, словно ты пытался вышить на нем свое имя, но несколько раз написал его с ошибкой и переделывал заново.

— А по-моему, он неплохо справился, — возразил Вил, глядя ей в глаза. — Учитывая, что он никогда этому не учился и взялся помочь другу в далеко не идеальных обстоятельствах.

Мола покраснела.

— Да нет, я вовсе не это хотела сказать! — поспешно ответила она. — Когда тут работаешь, нетрудно забыть, что далеко не все…

Она обернулась к Симу.

— Извини, пожалуйста!

Сим взъерошил свои рыжеватые волосы.

— Ну, ты можешь искупить свою вину! — он мальчишески улыбнулся. — Давай завтра? Можно, мы пообедаем вместе?

И уставился на нее с надеждой.

Мола закатила глаза и вздохнула то ли со смехом, то ли с раздражением.

— Ну ладно!

— Все, я свое дело сделал, я ухожу, — с серьезным видом сообщил Вил. — Мне тут ужасно не нравится.

— Спасибо, Вил! — сказал я.

Он, не оборачиваясь, небрежно махнул рукой и закрыл за собой дверь.

* * *

Мола согласилась не упоминать в своем отчете о моих подозрительных травмах и придерживаться своего первоначального диагноза — тепловой удар. Кроме того, она сняла швы, которые накладывал Сим, заново расчистила, зашила и перебинтовала мою рану. Не сказать, чтобы это было особенно приятно, но я понимал, что рана, обработанная ее опытными руками, заживет быстрее.

Напоследок Мола посоветовала мне побольше пить, попытаться уснуть и в будущем воздерживаться от серьезных физических усилий в жарком помещении на следующий день после падения с крыши.

ГЛАВА 22

ПЛЮХА

До сих пор в этой четверти на симпатии для продолжающих Элкса Дал давал нам исключительно теорию. Сколько света можно извлечь из десяти таумов теплоты, если использовать железо? А если базальт? А человеческое тело? Мы заучивали наизусть таблицы цифр и учились рассчитывать экспоненты, вращательный момент и убывание смешения.

Короче говоря, скука смертная.

Не поймите меня неправильно. Я знал, что это чрезвычайно важные сведения. Те связывания, что мы демонстрировали Денне, были очень просты. Но, когда ситуация усложняется, симпатисту приходится делать довольно хитроумные расчеты.

С точки зрения энергозатрат нет большой разницы между тем, зажжешь ты свечу или растопишь ее, превратив в лужицу воска. Вся разница в фокусе и контроле. Когда свечка стоит напротив, все просто. Ты сосредоточиваешься на фитиле и направляешь на него теплоту, пока не появится огонек. Но если свечка в километре от тебя или в другой комнате, поддерживать фокус и контроль становится на порядок сложнее.

Между тем опрометчивого симпатиста подстерегают куда более неприятные вещи, чем растаявшая свечка. Тогда, в «Эолиане», Денна задала чрезвычайно важный вопрос: куда же девается лишняя энергия?

Как и объяснял тогда Вил, часть ее рассеивается в воздухе, часть поглощается связанными между собой предметами, а остальное уходит в тело симпатиста. Официально это именуется «тауматическое переполнение», но даже сам Элкса Дал чаще всего называл это просто «плюхой».

Не проходило и года, чтобы какой-нибудь небрежный симпатист с сильным аларом не вогнал в плохую связь достаточно много тепла, чтобы у него подскочила температура и началась горячка. Дал рассказывал нам об из ряда вон выходящем случае, когда один студент ухитрился испечь себя заживо.

Я упомянул об этом при Манете на следующий день после того, как Дал поделился страшной историей с нашей группой. Я рассчитывал вместе похихикать над этой байкой, но оказалось, что Манет сам уже учился в Университете, когда это произошло.