Страхи мудреца. Книга 1

Он откусил еще кусочек, и по его обветренной физиономии расплылось блаженное выражение.

— Так вы говорите, Квоут знал немало хитрых уловок? — напомнил Хронист.

— Чего? Ах да! — опомнился Коб. — Ну да, конечно. Понимаете, в «Книге о Пути» есть две особые строчки, и если ты сможешь прочитать их вслух на древней темье, которую знают только священники, тогда, по железному закону, положено обходиться с тобой как со священником. А значит, суд Содружества с тобой ничегошеньки поделать не может. Так что, если прочтешь эти строчки, тебя будет судить церковный суд.

Старый Коб отломил еще кусок пирога и неторопливо прожевал его.

— Эти две строчки называются «пеньковыми стихами», потому как, если ты их знаешь, пеньковая веревка тебе уже не грозит. Церковный-то суд человека повесить не может, понимаете?

— И что же это за строчки? — спросил Баст.

— Да кабы я знал! — скорбно вздохнул Старый Коб. — Но я-то темью не учил. Да Квоут и сам ее не знал. Однако стихи эти заранее выучил наизусть. Потом сделал вид, что читает их, и пришлось суду Содружества его отпустить.

Квоут знал, что у него остается два дня до тех пор, пока тейлинский трибунал доберется до Амари. И принялся он учить темью. Он читал книги и упражнялся весь день и всю ночь напролет. И он был такой способный, что под конец мог говорить на темье лучше, чем большинство людей, которые учили ее всю жизнь.

А потом, на второй день, перед тем как прибыл трибунал, Квоут сготовил себе зелье. Он сварил его из меда, и особого камня, который находят в голове змеи, и травы, которая растет лишь на дне моря. И когда он выпил тот напиток, голос его сделался столь сладок, что всякий, кто его слушал, только и мог, что соглашаться со всем, что он ни скажет.

И потому, — Старый Коб хихикнул, — когда трибунал наконец прибыл, весь суд занял никак не больше четверти часа. Квоут произнес великолепную речь на безупречной темье, все с ним согласились и разошлись восвояси.

— Ага, и жил он счастливо до конца своих дней, — негромко добавил рыжеволосый человек за стойкой.

* * *

Сидящие у стойки как-то притихли. На улице было жарко и сухо, дорога пылила, пахло мякиной. Солнечный свет был ярок и жёсток, как золотой слиток.

А в «Путеводном камне» было сумрачно и прохладно. Гости не торопясь доели пироги, в кружках у них оставалось еще по паре глотков пива. И они не спешили расходиться, тянули время с виноватым видом людей, слишком гордых, чтобы быть по-настоящему ленивыми.

— Мне лично истории про Квоута никогда особо не нравились, — заметил трактирщик между делом, собирая пустые тарелки.

Старый Коб оторвался от своей кружки.

— Чегой-то?

Трактирщик пожал плечами.

— Ну, если уж речь идет о магии, мне подавай настоящего волшебника. Таборлина Великого, к примеру, или там Серафу, или Хрониста.

Писец, сидевший в конце стойки, не вздрогнул и не поперхнулся. Однако помедлил долю секунды, прежде чем снова зачерпнуть супа из своей второй миски.

В трактире снова воцарилась уютная тишина. Трактирщик собрал пустую посуду и направился было на кухню. Но прежде, чем он переступил порог, молчание нарушил Грейм.

— Хронист? — переспросил он. — А я про такого даже и не слышал.

Трактирщик изумленно обернулся.

— В самом деле?!

Грейм покачал головой.

— Да не может быть! — сказал трактирщик. — Ну, тот, что носит при себе огромную книгу, и что он в ту книгу ни запишет, все непременно сбывается.

Он выжидающе обвел взглядом всех присутствующих. Джейк тоже покачал головой.

Трактирщик обернулся к писцу в конце стойки — тот деловито хлебал свой суп.

— Ну уж вы-то про него наверняка слыхали, — сказал Коут. — Его зовут Владыкой Историй, и если он узнает одну из твоих тайн, то может написать про тебя в своей книге все, что захочет.

Он взглянул на писца.

— Неужто не слышали?

Хронист опустил глаза и покачал головой. Он обмакнул в суп корку хлеба и молча ее сжевал.

Трактирщик выглядел удивленным.

— Когда я был мальчишкой, мне истории про Хрониста нравились даже больше, чем про Таборлина и остальных. У него в жилах течет примесь крови фейе, и оттого он проницательнее обычных людей. Он способен видеть на сто километров в непогожий день и расслышать шепот за толстой дубовой дверью. Он способен выследить мышь в лесу в безлунную ночь.

— Я, я про него слышал! — возбужденно сказал Баст. — Меч его зовется Сноп, и сделан он из листа бумаги. Он легок как перышко, но так остер, что, если он тебя рассечет, ты увидишь кровь прежде, чем почувствуешь боль!

Трактирщик кивнул.

— А если он узнает твое имя, он может написать его на клинке своего меча и убить тебя за тысячу километров.

— Однако для этого ему придется написать его своей собственной кровью, — добавил Баст. — И места на мече не так уж много. Он уже написал на нем семнадцать имен, и теперь места осталось еще меньше.

— Он служил при дворе верховного короля в Модеге, — сказал Коут. — Но влюбился в дочку верховного короля.

Грейм и Старый Коб дружно кивали. Это все уже были знакомые им места.

Коут продолжал:

— И когда Хронист попросил ее руки, верховный король разгневался и дал Хронисту поручение, дабы тот доказал, что достоин ее руки…

Трактирщик выдержал театральную паузу.

— Хронисту будет дозволено жениться на ней, только если он найдет что-то драгоценнее принцессы и принесет это верховному королю!

Грейм одобрительно крякнул:

— Да уж, вот это задал задачу! Что же ему было делать? Нельзя же принести человеку какое-то сокровище и сказать: смотри, мол, вот это стоит дороже твоей дочурки!

Трактирщик кивнул с серьезным видом.

— И вот с тех пор Хронист и скитается по свету, разыскивая древние сокровища и старинные заклятья, надеясь отыскать что-то, что можно было бы принести королю.

— А отчего же он просто не напишет о короле в своей волшебной книге? — осведомился Джейк. — Взял бы да написал: «И тогда король бросил дурить и разрешил нам пожениться!»

— Да потому, что он не знает никаких тайн короля, — объяснил трактирщик. — К тому же верховный король Модега владеет магией и способен себя защитить. А главное, ему известно слабое место Хрониста. Он знает, что, если обманом заставить Хрониста выпить чернил, он вынужден будет выполнить три твоих желания. И еще важнее то, что он знает: Хронист не имеет над тобой власти, если ты сумеешь спрятать свое имя в надежном месте. Имя верховного короля записано в стеклянной книге и спрятано в медной шкатулке, а шкатулка эта заперта в большом железном сундуке, где до нее никто добраться не может.

На время воцарилась тишина — все обдумывали это. Потом Старый Коб задумчиво закивал.

— Да, вот теперь вроде как припоминаю, — медленно произнес он. — Я, кажется, помню историю про то, как этот самый Хронист отправился искать волшебное яблоко. Кто съест это яблоко, тот узнает имена всех вещей и обретет могущество, как у Таборлина Великого.

Трактирщик потер подбородок и медленно кивнул.

— Кажется, эту историю я тоже слышал, — сказал он. — Но это было давным-давно, и не могу сказать, что помню ее во всех подробностях…

— Ну, — сказал Старый Коб, допив свое пиво и со стуком поставив кружку на стойку, — тут, Коут, стыдиться нечего. У некоторых людей память хорошая, а у некоторых похуже. Пироги ты печешь на славу, но все мы знаем, кто тут хороший рассказчик.

Старый Коб неуклюже сполз с табурета и махнул Грейму и Джейку.

— Пошли, до двора Байрсов вместе дойдем. Я как раз успею рассказать эту историю. Этот Хронист, он ростом высок, лицом бледен и тощ, как жердина, а волосы у него черные, как чернила…

Дверь «Путеводного камня» с грохотом захлопнулась.

— Боже великий, к чему все это было? — осведомился Хронист.

Квоут искоса взглянул на Хрониста и улыбнулся ехидной улыбочкой.

— Ну что, — осведомился он, — каково это — знать, что о тебе рассказывают байки?