Заметки путевого Обходчика

Еще издали, едва лишь завидев меня, он принялся нервно жестикулировать и что-то быстро-быстро лопотать. До меня доносились лишь обрывки фраз.

— Я … искал ….. хорошо ….. нашел — он, наконец-то подошел, и я заметил в его глазах всамделишные слезы.

— Ты чего? Ну, чего ты? — я до сих пор не знаю, как в таких случаях успокоить женщину, а тут мужик. Конечно же, я растерялся вдвойне. Взял его за плечи и легонько встряхнул. Его голова зашаталась, как у болванчика на заднем стекле автомобиля.

— Пошли к тебе, там все и расскажешь — я потихонечку потащил его в сторону его же палатки.

В метро друзей у меня никогда не было. После гибели пацанов, я, сам того не заметив, превратился в волка одиночку. Оставались, правда, еще, такие как Аршин. Особы, коих я подпустил к себе, немногим более остальных. А, впустив в свой круг, я естественно взваливал на себя некую ответственность. Перед ними и за них.

— Что произошло? — вложил в свой голос столько участия, сколько смог наскрести. Сусеки мои видать оказались не слишком большими, потому что даже я не почувствовал в своем голосе ничего, кроме простого любопытства.

— Я …. — он громко высморкался и уселся в мягком кресле. Этим предметом мебели он был особенно горд. Обтянутое кожей, плавностью своих линий оно напоминало большого кита, который величаво и спокойно подставляет могучую спину солнечным лучам на поверхности океана. Даже такой сморчок, как Аршин, казался в нем респектабельным. — Я тебя ищу… — опять провел рукавом по носу, который и так уже по цвету был весьма схож с перезревшей сливой, и весь налет величия вмиг растаял. А мужик то был не робкого десятка. Прохиндей да, но никак не трус. Лично в одном деле проверял. А тут расклеился и вел себя, как барышня. — Меня братва в оборот взяла — его прорвало, наподобие насморка, и он затараторил, выстреливая из себя слова, как Анка пулеметчица пули из своего Максима. — Сказали, что ты еще пару дней назад должен был нарисоваться.

— Неужели про товар испорченный узнали? — и неприятный холодок принялся подмораживать мое нутро. — Но как? Как они смогли? Я же никому про это не рассказывал. Или все же рассказывал? — перебирал в голове минувшие события. — Да нет, никому. Что за чушь! Но тогда получается, что за мной кто-то следил — мысли наслаивались одна на другую, образуя сплошную кашицу. Знаете, если при варке ее плохо размешивать, то в ней комочки образуются. Так вот в моей каше этих самых комочков было, хоть отбавляй. Только, составляющая у них была иная. Смесь паники и страха, а не сырая манка, как положено.

— Что за срочность, то такая? Они про строки ничего не говорили — я взял себя в руки и внешне был само спокойствие. Плюхнулся на небольшой диванчик. Не кожаный, но я не гордый.

— Я почем знаю — отчего-то взъерепенился Аршин. А глазки его, такие маленькие, колючие, забегали, заметались. Я никогда особо ему не верил, а сейчас, увидев такое, и подавно.

— Так уж и не знаешь — мои интонации тоже изменились, приобретя ехидный оттенок. — Ты, который типа среди всех самый осведомленный, и не знаешь.

— Я только слышал, что ты им срочно нужен. А зачем они мне не докладывали. Ты вообще знаешь, кто тобой интересуется? — он снизил голос до полушепота.

— Я ж не телепат — развел я руками. Мне уже стало ясно, что раз нужен, то это не из-за товара, и на душе потеплело.

— Потап — он с таким видом произнес это имя, словно имел в виду какое-то божество.

Ну да, Потап это что-то вроде пахана над паханами. Ну и что из того. Это ж не повод, чтобы из него идола ваять.

— И что? — я бодрился, но мой голос предательски задрожал.

— И ничего — Аршин уже пришел в себя и даже сумел весьма схоже сымитировать мой голос. — Ты же знаешь, мое дело передать, а твое выслушать и принять к сведению. Но, на твоем месте, я бы поспешил с ответом. Очень поспешил — он поднялся и подошел к небольшому комодику. Достал из его глубин пузатенькую бутылку. — Будешь? — поинтересовался и я утвердительно кивнул. Его вторая рука извлекла два бокала. Фраер он и в Метро фраер.

Темно коричневая жидкость, издавая устойчивый, терпкий аромат, перетекла в две посудины, наполнив их до половины. Аршин подал мне один из бокалов, а сам тут же, без слов, опустошил свой. Потом, крякнув от удовольствия, тут же снова наполнил и лишь тогда уселся на свое место.

Я все делал с точностью до наоборот. Сперва, я прикурил сигарету, а затем принялся неспешно процеживать напиток сквозь зубы, тут же смешивая его с очередной затяжкой.