1Q84 (Тысяча невестьсот восемьдесят четыре). Книга 2. Июль-сентябрь.

Через полчаса оба взмокли и тяжело дышали, как любовники после бурного секса.

— Не хочу преувеличивать, — сказал наконец мужчина, — но у меня такое чувство, будто мои мышцы заменили на новые, как запчасти в автомобиле.

— Сегодня ночью боль еще может вернуться. Как реакция на терапию. Но беспокоиться не стоит, к утру все должно пройти.

Если, конечно, в твоей жизни настанет какое-то утро, добавила она про себя.

Мужчина сел на коврике, скрестил ноги и несколько раз глубоко вздохнул, проверяя ощущения в теле.

— У тебя действительно особый дар, — сказал он с закрытыми глазами.

Вытирая лицо полотенцем, Аомамэ ответила:

— То, что я практикую, ни к дарам, ни к талантам отношения не имеет. Устройство и функции мышц и суставов я изучала в институте. Это элементарные истины, которые я использую на практике. Конечно, за несколько лет приобрела какие-то навыки, разработала свою систему. Но для меня истина — то, что можно увидеть глазами, постичь логикой и подтвердить реальными фактами, вот и все. Хотя, конечно, без боли дело не обходится.

Мужчина открыл глаза и с интересом взглянул на Аомамэ.

— Это ты так считаешь, — сказал он.

— В смысле? — не поняла она.

— Что Истину можно увидеть глазами и подтвердить реальными фактами.

Аомамэ чуть заметно скривила губы.

— Я говорю не о глобальной Истине, а лишь о той, с которой сталкиваюсь за работой. Будь все точно так же с глобальной Истиной, людям было бы гораздо проще жить на свете.

— Да ничего подобного, — усмехнулся мужчина.

— Это почему?

— Большинству людей на свете не нужна истина, которую можно подтвердить. Настоящая истина почти всегда связана с болью, как ты сама и сказала. А людям, за редким исключением, не хочется испытывать боль. Они хотят лишь уютной душевной истории, которая дала бы им почувствовать, будто их жизнь наполнена хоть каким-нибудь смыслом. Вот почему до сих пор процветают религии.

Разминая шею, он несколько раз покрутил головой и продолжил:

— Если история А убедит людей в том, что их жизнь наполнена глубоким смыслом, они назовут ее истиной. А если история Б покажет их жалкими пигмеями, они сочтут ее ложью. Все очень просто. И тех, кто попробует утверждать, что история Б и есть настоящая истина, всегда будут ненавидеть, тайно убивать, а то и организовывать против них совершенно реальные войны. Людям нет никакого дела до фактов, логики и доказательств. Им не хочется признавать, что они жалкие пигмеи. Лишь яростно отрицая этот печальный факт, они еще остаются в здравом уме.

— Но человеческое тело — действительно жалкий и бессильный кусок мяса. Или для вас это не очевидно?

— Ты совершенно права, — кивнул мужчина. — Чье-то сильнее, чье-то слабее, но в принципе все наши тела — жалкие и немощные куски мяса. Как бы кто ни старался, его оболочка рано или поздно разрушится и исчезнет. Этот факт отрицать бессмысленно. Но как насчет силы духа?

— О духе я, по возможности, стараюсь не думать.

— Почему?

— Не испытываю особой нужды.

— Не испытываешь нужды размышлять о собственном духе? Но ведь задумываться о духе, вне зависимости от результата, — неотъемлемая часть работы нашего мозга, разве не так?

— У меня есть любовь, — отрезала Аомамэ.

И тут же прикусила язык. Да что с тобой происходит? — одернула она себя. Приходишь к человеку, которого хочешь убить, и рассуждаешь с ним о любви?

По его лицу пробежала слабая тень улыбки. Так по озерной глади пробегает намек на волну от слабого дуновения ветерка. Очень естественный намек. Мирный и дружелюбный.

— Была бы любовь, остальное — не важно? — уточнил он.

— Именно так.

— Говоря о любви, ты имеешь в виду конкретного человека?

— Да, — кивнула Аомамэ. — Одного конкретного мужчину.

— Что я вижу? — негромко спросил он. — В жалком и бессильном куске мяса — такая неприкрытая и отчаянная любовь? — И, помолчав, добавил: — Тогда, похоже, никакая религия тебе действительно не нужна.

— Наверное, не нужна.

— И знаешь почему? Сам твой способ жизни становится отдельной религией.

— Но вы же сами сказали, что религия — это история, которая своей красотой привлекает людей сильнее, чем истина. Как же насчет секты, которую вы возглавляете?

— А я вовсе не считаю, что веду какую-то религиозную деятельность, — ответил мужчина. — Я просто слушаю некий Голос и передаю людям услышанное. Голос этот слышен только мне и больше никому. Сам этот Голос совершенно реален. Но то, что он мне сообщает, абсолютной истиной не является. Никакими фактами доказать истинность его Послания невозможно. Я же просто стараюсь превратить в реальность то благо, о котором он говорит.

Аомамэ закусила губу, отложила полотенце. И что же это за благо, хотела она спросить, но сдержалась. Слишком долгий разговор. В ближайшее время есть чем заняться и помимо всей этой болтовни.

— Вы не могли бы снова лечь лицом вниз? — попросила Аомамэ. — Напоследок займемся шеей.

Мужчина послушно перевернулся на коврике для йоги, и его толстая шея оказалась прямо у нее под руками.

— И все-таки у тебя есть то, что называется magic touch [18], — сказал он.

— Мэджик тач?

— Особая сила в пальцах. Способность находить на человеческом теле жизненно важные точки. Чудесный дар, которому не научиться и которым обладают очень немногие. У меня тоже свой дар, хотя и в другой сфере деятельности. Каждому из нас даровано какое-то благо, за которое приходится платить свою цену.

— Никогда так не считала, — сказала Аомамэ. — Я просто училась, тренировалась и обобщала собственные навыки, вот и все. Ничего мне никто не дарил.

— Я вовсе не собираюсь с тобой дискутировать. Но лучше запомни на будущее. Боги даруют — и боги отнимают. Даже если ты не понимаешь своего дара, они помнят о нем. Боги ничего не забывают. И то, что ими тебе дано, следует использовать очень бережно.

Аомамэ посмотрела на свои пальцы. Затем положила их на шею мужчины. И сосредоточила в их кончиках всю свою волю. Боги даруют — и боги отнимают.

— Осталось совсем немного, — сухо объявила она. — Финальный аккорд.

Где-то вдалеке прокатился гром. Аомамэ подняла голову и посмотрела в окно. Но увидела только черное небо. Через несколько секунд прогремело еще раз, В такой тишине послышаться ей не могло.

— Сейчас пойдет дождь, — объявил мужчина бесцветным тоном.

Аомамэ положила пальцы на его шею и стала искать ту самую точку. Нужно было сосредоточиться. Она закрыла глаза, перестала дышать и вслушалась в ток его крови. Кончики ее пальцев, считывая тепло и вибрацию кожи, подбирались к заветной точке все ближе. У одних людей она отыскивалась легко, у других — с трудом. Очевидно, Лидер был второго типа. С ним это напоминало поиски монеты в абсолютно темной комнате, где к тому же нельзя шуметь. И все же Аомамэ нашла, что искала. Благодаря особому дару, которым ее наделили боги. И чтобы запомнить, слегка надавила указательным пальцем — будто сделала пометку на карте.

— Пожалуйста, лежите так и не двигайтесь, — абсолютно спокойно сказала она. И, дотянувшись до сумки, вынула оттуда футляр с инструментом. — Осталось одно проблемное место — на шее, сейчас я им и займусь. Но одной лишь силы моих пальцев здесь недостаточно. Требуется точечное иглоукалывание. Единственный укол крошечной иглой существенно облегчит ваши страдания. Место очень деликатное, но я эту манипуляцию выполняла уже не раз, и всегда успешно. Не возражаете?

Мужчина глубоко вздохнул:

— Полагаюсь на тебя. Готов на что угодно, лишь бы эти муки прекратились.

Аомамэ извлекла инструмент из футляра, сняла пробку с иглы. Вновь проверила указательным пальцем искомую точку. Все верно, здесь. Она приставила кончик иглы куда требовалось и перевела дух. Дальше остается только ударить по инструменту правой ладонью, как молотком. Сверхтонкое жало вопьется Лидеру в мозг — и все будет кончено.