— Помню, как же. Я тоже читал «Карамазовых». Разумеется, ты права. Дешевая показуха настоящих проблем не решает. Но у нас с тобой так мало времени; как еще мне быстро тебя убедить? Вот ради этого и показал.

Аомамэ промолчала.

— На свете не бывает абсолютного добра, как не бывает абсолютного зла, — продолжил мужчина. — Ни зло, ни добро не являются чем-то застывшим и неизменным. Они постоянно перетекают друг в друга или меняются местами. Уже через миг сотворенное добро может обратиться в зло, как и наоборот. Достоевский в «Карамазовых» как раз и рисует картину мира в подобной взаимосвязи. Самое важное — поддерживать между злом и добром постоянное равновесие. Как только одно перевешивает другое, удержать моральные границы реальности становится очень сложно. Да, именно так: равновесие — благо само по себе. И то, что для его восстановления меня нужно убить, — лишь очередное тому подтверждение.

— Лично я не чувствую, что вас нужно убивать, — отрезала Аомамэ. — Хотя, как вы и догадались, пришла я сюда именно за этим. Ибо прощать сам факт существования таких подонков, как вы, не в моих правилах. Что бы со мной потом ни случилось, больше всего я хотела отправить вас на тот свет. Но больше такого желания не испытываю. Вы страшно мучаетесь при жизни, как я поняла. Вот от этих адских мук и подыхайте собственной смертью. Даровать вам легкую кончину я не собираюсь.

По-прежнему не поворачивая головы, мужчина еле заметно кивнул.

— Если ты меня убьешь, мои головорезы достанут тебя хоть из-под земли, можно даже не сомневаться. Эти свихнутые фанатики не остановятся ни перед чем. С моей смертью секта, конечно, на время потеряет центростремительную силу. Но Система — штука хитрая: если однажды ты построил ее и отладил, она продолжит работать даже после твоей смерти.

Аомамэ слушала, не говоря ни слова. А он продолжал, лежа все так же ничком:

— Подругу твою, конечно, жаль. Каюсь, виноват.

— Какую подругу?

— Ту, что разгуливала с наручниками… Как ее?

По телу Аомамэ вдруг разлилось подозрительное спокойствие. Вся брань из головы улетучилась. В мозгу осталась лишь тяжелая, вязкая тишина.

— Аюми Накано, — сказала она.

— Не повезло бедняжке.

— Это сделали вы? — ледяным тоном уточнила Аомамэ. — Вы убили Аюми?

— Нет-нет. Я не убивал.

— Откуда же вам известно, что это убийство?

— Раскопал наш исследователь, собирая о вас информацию. Кто убил, неизвестно. Знаю только, что твою подругу-полицейскую задушили в каком-то отеле.

Правая рука Аомамэ снова невольно сжалась в кулак.

— Но вы сказали: «Каюсь, виноват»!

— Я виноват лишь в том, что не смог этому помешать. Кто бы ни был ее убийца, не забывай про слабое звено. Любые волки в овечьем стаде первым делом атакуют самого незащищенного.

— Вы хотите сказать, Аюми была моим слабым звеном?

Мужчина не ответил.

Аомамэ зажмурилась.

— Но зачем понадобилось ее убивать? Она была очень доброй, никому не делала зла. Ее-то за что? За то, что я влезла во всю эту кашу? Ну так ликвидируйте меня одну, и дело с концом!

— Тебя они ликвидировать не могли, — сказал он.

— Это еще почему? — даже удивилась Аомамэ. — Что им помешало?

— Ты уже стала особой сущностью.

— Особой сущностью? В чем особой?

— В нужный час разберешься.

— В нужный час?

— Когда придет время.

Аомамэ нахмурилась.

— Совершенно не понимаю, о чем вы.

— Когда-нибудь еще поймешь.

Она пожала плечами:

— Так что же получается? На меня они напасть не могли, а потому атаковали в моем стаде самую слабую овечку, чтобы я не посмела лишать вас жизни?

Мужчина молчал. Скорее утвердительно.

— Слишком несправедливо. — Аомамэ покачала головой. — Аюми они убили, а в реальности из-за этого так ничего и не изменилось…

— Они тоже не убивали. Они вообще никого не устраняют своими руками. По большому счету твою подругу убило то, что было закупорено у нее в душе. Раньше или позже, похожая трагедия случилась бы все равно. Аюми Накано вела очень рискованный образ жизни. Они просто подстегнули и без того неизбежное. Все равно что переустановили программу в таймере.

Программу в таймере?!

— Послушайте, — рассвирепела Аомамэ. — Эта девочка вам не микроволновка. Она была живым человеком из плоти и крови. Очень дорогим для меня человеком. Плевать, с каким уровнем риска и образом жизни. А вы и ваши люди ее просто отняли у меня — жестоко и без всякого смысла.

— Очень праведный гнев, — согласился мужчина. — Можешь обратить его на меня.

Но Аомамэ покачала головой:

— Даже убив вас, Аюми я не вернуть не смогу.

— Зато отомстишь Little People. Они ведь пока не планируют моей смерти. Если я умру здесь и сейчас, родится Пустота. По крайней мере, временная — пока не явится мой преемник. Для них это очень болезненный удар. Так что смерть моя будет выгодна и тебе.

— «Месть — самая дорогостоящая, бесполезная и саморазрушительная роскошь», — вспомнила Аомамэ. — Кто это сказал?

— Уинстон Черчилль. Насколько я помню, этой фразой он пытался оправдать дефицит военного бюджета Британской империи. О нравственности в ней не говорится ни слова.

— Нравственность мне до лампочки. Достаточно, если вы просто издохнете от гадости, пожирающей вас изнутри. А дальше пускай хоть весь мир сгниет от безнравственности — я тут уже ни при чем.

Мужчина в очередной раз глубоко и шумно вздохнул.

— Хорошо. Я тебя услышал. Тогда предлагаю сделку. Ты навеки прекращаешь мои страдания, а взамен я обещаю, что Тэнго Кавана останется жив. Поверь, у меня еще остались силы, чтобы это обеспечить.

— Тэнго? — эхом повторила Аомамэ. Странная слабость вдруг охватила ее. — Так вам и это известно?

— Мне известно о тебе все. Ну или почти все.

— Но об этом нельзя прочитать у меня в голове! Все, что связано с Тэнго, спрятано так глубоко, что никогда не вырывается наружу..

— Госпожа Аомамэ! — прервал он ее. Снова вдохнул, снова выдохнул. — Нет таких секретов, что не вырываются из сердца наружу. А Тэнго Кавана в последнее время стал для нас весьма значительным персонажем.

Аомамэ потеряла дар речи.

— Все это не случайно, — продолжил мужчина. — В том, что ваши судьбы начинают снова пересекаться здесь и сейчас, нет ничего неожиданного. Хочется вам того или нет, но вы оба попали сюда потому, что так было необходимо, и каждый из вас — с совершенно определенным заданием.

— Куда попали? — не поняла она.

— В мир Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре.

— Что? — выдохнула Аомамэ. «Но это мое название! — завертелось у нее в голове. — Я сама его придумала!»

— Да, это твое название, — прочел ее мысли мужчина. — Я просто употребил его для удобства.

«Но я никогда не произносила это вслух!»

— Нет таких секретов, что не вырываются из сердца наружу, — тихо повторил Лидер.

Глава 12

_______________________

ТЭНГО

По пальцам не сосчитать

Тэнго спешил вернуться домой, пока не начался дождь. Весь путь от метро до подъезда шел быстрым шагом. В небе по-прежнему не виднелось ни облачка. Никаким дождем не пахло, и даже отдаленных раскатов грома ниоткуда не доносилось. На улицах не встречалось ни единого прохожего с зонтиком. В такой чудный вечер хотелось валяться с бутылочкой пива где-нибудь на бейсбольном поле. Но Тэнго решил для начала довериться предупреждению Фукаэри. Все-таки лучше верить, чем не верить, рассудил он. И руководствоваться не логикой, но практическим опытом.

В почтовом ящике он обнаружил конверт. Канцелярского вида, отправитель не указан. Внутри — квитанция о переводе на счет Тэнго суммы в 1627 534 иены [19]. Трансфер осуществила некая фирма «Office ERI». Возможно, та самая контора на бумаге, которую собирался зарегистрировать Комацу? Или какой-то из каналов Эбисуно-сэнсэя? В любом случае, Тэнго вспомнил, что Комацу обещал ему: «Часть гонорара за "Кокон", безусловно, будет причитаться тебе». Видимо, это и есть та самая часть. Можно не сомневаться, на бланке перевода в графе «назначение платежа» наверняка проставлены какие-нибудь «исследовательские расходы». Еще раз проверив сумму, Тэнго убрал квитанцию в конверт и спрятал в карман.

Предыдущая страница Следующая страница
×
×