Теория катастрофы

Профессор отметила:

– Испытания ваших роботов и станут состязанием, на которое нас вызвала Школа Коперника. Их сборная будет собирать роботов здесь и на тех же условиях, что и вы. Их результаты мы сравним с десятью лучшими результатами наших студентов.

Студенты оживлённо обсуждали предстоящее состязание.

– Не уверен, что сборная коперниканцев поставлена в те же условия! – возразил честный Хао. – Они привезут всего десять человек, а мы будем выбирать десять лучших из ста прямо на состязаниях.

– Ты – за нас или за них? – возмутился Борм-Сова.

– Я – за нас и за справедливость, – сказал Хао.

Состязание по шагающим роботам началось в девять утра в гулком высоком зале кибернетического корпуса, где стояли монтажные столы, стеллажи с киберблоками и станки для изготовления деталей. Вдоль стены шла испытательная трасса для роботов.

Официальных экзаменаторов было трое – профессор Майсофт от факультета кибернетики, профессор Дермюррей от физико-математического факультета и молчаливый профессор Цортимд из Школы Коперника.

Десять приезжих студентов, одетых в сиреневые футболки с окольцованным Сатурном – фирменным знаком Школы Коперника, – стояли в стороне и с любопытством озирались по сторонам.

Дермюррей всегда был строг и хмур со школьниками. И сегодня, как председатель экзаменационной комиссии, он одарил всех кислой миной:

– Высказывались мнения не вводить определённых правил для оценок ваших шагающих… гм… ковыляющих уродов, но я на такие… э-э… безответственные идеи не согласился. Я разработал строгие критерии оценки ваших творений… кхм… тварей. Очевидно: чем больше ног у робота, тем сложнее ими управлять… гм… Ноги имеют тенденцию заплетаться друг за друга. Поэтому за каждую конечность, которую ваш робот будет успешно использовать для движения, вы получите по пять очков. Просто и гениально, как и всё, что я… кхм… Комиссия согласилась с моим мнением, всё равно никто лучше не… гм… Правила начисления баллов за проход трассы объяснит Майсофт… кхе… профессор.

Полоса препятствий для киберов была широко известна в Колледже Эйнштейна как «Дорога плача». Простая и гладкая как стол первая часть трассы переходила во вторую, имитирующую холмистую пустыню из рыхлого песка. Твёрдая третья зона была усеяна гравием – от горошины до грецкого ореха. В четвёртой зоне размер камней быстро рос, пока перед испуганными органами зрения бедного робота с вконец расстроенным чувством равновесия не возникал каменный хаос из угловатых камней арбузного калибра.

О, сколько киберголов было сложено на этих коварных скалах!

Каменный хаос заканчивался полуметровым обрывом в мелкий бассейн.

До водной пятой зоны ещё ни один школьный робот не добирался, поэтому в ней спокойно обитали цветные рыбки и голосистые серые лягушки, веселящие студентов переливчатыми трелями. Другой берег бассейна переходил в зону шесть: чавкающую мягкую грязь вперемежку с засасывающей болотистой тиной. Из этого жабьего пляжа вырастали каменные ступеньки последней урбанизированной зоны – номер семь. Они вышагивали на ровную площадку из бетона с округлым цветным гравием, которая заканчивалась кирпичной стенкой двухфутовой высоты.

– Первый этап полигона оценивается в сто баллов, – обратилась профессор Майсофт к экзаменующимся. – Любой из последующих этапов принесёт на сотню очков больше, чем предыдущий, если на каждый участок трассы затрачивается не более двух минут. Вы получаете удовлетворительную оценку, если наберёте сто баллов, хорошую – если двести. Триста очков – отличная оценка.

Профессор успокаивающе улыбнулась озабоченным студентам:

– Никаких требований к интеллекту вашего робота мы не предъявляем, вы можете сделать и многоногую платформу с дистанционным контролем, но предупреждаю – запутаться в ручном управлении робосуставами очень легко. Когда закончите сборку, накройте свою конструкцию чехлом. Испытания начнутся на следующий день. Всё ясно?

Кудрявый юноша-Дракон спросил:

– А одноногого робота можно сделать?

Комиссия посовещалась, и Дермюррей презрительно сказал:

– Можно!

– Что понимается под термином «нога»? – задала вопрос Никки.

– Нога – это часть робота, которая двигает его тело, квази-периодически отталкиваясь от земли! – отчеканил профессор Дермюррей, хотя робототехника не являлась его специальностью. Впрочем, универсальность его гения была общеизвестна.

– То есть – суставы в ноге не обязательны? – уточнила девушка.

– Ну, если вы сделаете ноги, не гнущиеся в суставах, то мы все с удовольствием посмотрим – как далеко ваш робот-инвалид на них уйдёт! – саркастически засмеялся Дермюррей – и распустил нетерпеливо мнущихся учёников.

Те ринулись к стеллажам – в надежде побыстрее найти нужные части для будущих кибероходов… гм… шагороботов… кхм… ноготварей… э-э… лапотопов… тьфу…

Никки же осталась у трассы и внимательно её рассмотрела.

На стеллажах гроздьями висели студенты, лихорадочно ищущие лучшие механические ноги и электронные головы. Из спешно набиваемых карманов торчали железные пятки и пластиковые копыта, из переполненных рук со стуком высыпались разнообразные киберпотроха. Круглые электронные глаза, обиженно таращась, катились по полу дальше всех.

Задумчивая Никки, посидев у бассейна с мелодично квакающими жабками, отправилась не к стеллажам, а к станкам.

Наконец она подошла к своему столу.

– Никки, где ты бродишь? – оживлённо окликнул её Джерри. – Решила, что будешь делать?

Перед Джерри громоздилась куча моторчиков, сенсоров, шарнирных суставов и процессорных кубиков. Никки утвердительно кивнула и положила на стол длинную упаковочную коробку из прочного пластика, найденную возле станков.

Девушка принялась что-то сосредоточенно чертить на бумаге и даже писать формулы. Она отрывалась от этого занятия только для того, чтобы гнуть проволочки, извлечённые из кучи обрезков, и внимательно их разглядывать. Джерри смотрел, смотрел на Никки, вздохнул, уже открыл рот… – и в последний момент решил не лезть к ней с советами.

Кругом кипела работа. Причудливые киберустройства росли как грибы – от конструкции, похожей на одноногую лягушку, которая, по замыслу её создателя, должна была одним скачком перепрыгнуть первую зону трассы и доставить автору желанную удовлетворительную оценку, до сложных восьминогих робопауков, настороженно поблёскивающих фасеточными глазами и жужжащих мини-моторчиками в многочисленных коленках. Роботов с большим количеством ног школьники предпочитали не делать – слишком много возни с согласованием работы моторов.

Самым популярным вариантом стали шестиногие роботы-насекомые. Такого робота собирал и Джерри. Нинон-Олень сказала шёпотом соседке Илайзе-Сове:

– А я хочу собрать робота на четырёх ногах, чтобы был похож на оленя.

Илайза солидно ответила:

– Опрометчиво! Равновесие оленя – более сложная задача, чем стабильность насекомого. Шестиног, поднимая и перенося три ноги, может устойчиво стоять на трёх оставшихся – лишь бы центр тяжести не вылезал за треугольник опорных ног. А оленю всё время приходится следить за динамическим балансом силы тяжести и реакций ног. Да ещё выбирать место, куда шагнуть, оленю приходится внимательнее. Недаром мозг четвероногих животных превосходит по мощности мозг насекомых, а для эффективной ходьбы на двух ногах желателен человеческий интеллект.

– А как же птицы? – удивилась Нинон. – Они ходят на двух ногах, а мозг у них маленький.

– Ну и пусть маленький, – обиделась Илайза-Сова. – Птицы, знаешь, какие умные?!

Часовой перерыв на еду студенты сократили до минимума – и снова бросились к недоделанным роботам. Только Никки засиделась за обеденным столом, хмурясь и чертя вилкой по соли, рассыпанной по столешнице. Девушка машинально напевала загадочное:

– Арбузелло, арбузелло… до чего ты оборзелло…

Немудрено, что её робот оказался последним, сданным профессору Майсофт лишь тогда, когда уже раздался сигнал окончания экзамена, а Джерри, с тревогой посматривавший на Никки, созрел для предложения нелегальной помощи.