Эпилог (СИ)

Перед сном Егор ловко выудил из моих рук пакетик с порошком:

— Он не понадобится. Выбрасывай нафик.

— То есть как? — растерялась я.

— Эвка, теперь ты замужем. У нас семья, а в семье должны быть дети.

Понятно. То есть непонятно. Первый шаг сделан, свадьба состоялась. Значит, предстоит второй шаг — рождение наследника?

— Мы же студенты… И не факт, что сразу получится, — промямлила, смешавшись. В голове промелькнул образ Ясинки, дочки Марты и Олега. Только в роли мамы — я.

— Студенчество — временная пора. Через два месяца окончим институт и привет, вольная жизнь. А получится или нет — уж доверь это дело мне, — усмехнулся Егор.

Выкинув пакетик в мусорную корзинку, он взял со столика упаковку с саше.

Я запаниковала. Получается, после замужества молодая супруга обязана, не мешкая, подарить мужу ребеночка для укрепления брака. Протестую! Об этих правилах семейной жизни меня не предупредили, предлагая руку и сердце. К тому же, на носу последняя сессия, а затем поиски работы. И вообще…

— Гош, на побережье отсутствует профессиональная медицина, а я не хочу рисковать. Давай поговорим о ребенке… когда вернемся на Большую землю.

Егор задумчиво повертел коробочку и вернул на столик.

— Хорошо, — согласился ровно. — Поговорим, когда приедем назад. А как собираешься предохраняться там?

Действительно, как?

— Возьму порошок с собой.

— Не разрешат, — покачал он головой. — Однозначно.

— Ну-у… Мы ведь ненадолго поедем… На месяц-другой, да? — сказала я неуверенно. — И вернемся в любой момент, если возникнет повод.

Егор молчал, хмурясь.

— Гош, тебе не нравится идея с поездкой? Пойми, я не могу иначе. Я никогда не скрывала, что хочу увидеть маму. И поеду к ней, даже если ты решишь остаться здесь.

В этот момент согласие и понимание в нашем маленьком мирке повисли на волоске. Что скажет Егор? Поставит очередной ультиматум или изъест меня ворчанием и недовольством? А может, отпустит на побережье, оставшись на Большой земле?

Но он хмыкнул и поцеловал меня в нос.

— Знаю, что бесполезно сворачивать тебя с намеченного пути. Ехать — так ехать, а по месту поглядим, что к чему. Всегда успеем вернуться. Берегись, Эвочка, в нашем роду и двойни получались.

Вот так я избежала счастья принудительного материнства. Вернее, отсрочила. Ведь на побережье нет современных средств контрацепции, и поэтому стоит задуматься о народных способах.

На следующий день из Моццо-2 приехал "Эклипс", и мы отправились на фестиваль близнецов, устраиваемый ежегодно на горном курорте. Несмотря на неудачу с непогодой (небо снова нахмурилось к обеду), мероприятие прошло на ура. В шествии участвовали двойняшки, тройняшки и даже четверняшки, вырядившиеся один другого ярче и крикливее. Например, два деда с длинными бородами — точные копии друг друга — одетые аквалангистами. Или рыжеволосые девочки с одинаковыми косичками торчком — попробуй-ка найти отличия. Великаны баскетбольного роста, объемистые матроны, бодрые старушки, малышата, замаскированные божьими коровками, девушки в смешных костюмах инопланетянок и другие участники запрудили улицу.

Невзирая на столпотворение и присутствие журналистов, мы остались неузнанными. На нас не обращали внимания и не показывали пальцами, потому что героями дня стали другие. И то славно. Скоро озверею от публичности.

Во время шествия возникла непредвиденность. Один из участников забрался на машину, декорированную лебедем, и полез на шею "птицы". Примеру смельчака последовали прочие доморощенные акробаты, и в результате конструкция не выдержала, развалившись с грохотом. Хорошо, что зрителей и участников не прибило, но паника поднялась знатная. Егор скоренько отвел меня в безопасное место на взгорок, подальше от толпы, и всунул в руки бинокль. Ясно, ясно, всему виной мой синдром.

Вечером, разлегшись на ковре у зажженного камина, мы дурачились и потягивали вино. Танцующие тени на стенах и потолке, и запах горящей древесины превратили гостиную в таинственную пещеру.

— Смотри, дерево отдается огню, как женщина отдается мужчине. Страсть отбушует, и останутся угли…

— Эвка, отпусти бокал. Тебе вредно пить. Начинаешь философствовать, и я чувствую себя идиотом. Лучше отдайся мне, полешек. Хочу вкусить бушующую страсть.

Да пожалста. С удовольствием.

В последний медовый день мы опять приехали в Моццо-2, чтобы покататься на лыжах. Да-да, на пластиковых травмоидах и человекоубийцах. И середина мая нам не помеха. Горнолыжный спуск, укрытый прозрачным куполом, уходил в далекую даль, и у меня подкосились колени. Заранее. Искусственный снег не таял, благодаря минусовой температуре, поддерживаемой в закрытом пространстве. Егор рвался опробовать трассу, а я страдальчески вздохнула, потому что умудрилась забыть: моему мужчине чужд застой в мышцах.

— Может, я на подъемнике? — показала лыжной палкой на пустые сиденья, едущие вниз.

Но Егор сказал: "нет" и, на удивление, не бросил меня, а взялся обучать. Правда, вскоре плюнул, поняв, что затеял гиблое дело, и мы перешли на другую сторону горы — кататься на надувных санках. Снегу наелись до отвала, потому что много смеялись. Здорово: ветер в лицо, ускорение и крепкие объятия мужа.

К вечеру небо очистилось от облаков, и потемну мы вышли из домика, чтобы полюбоваться звездами. Роскошное зрелище. Молочные брызги, куда хватает глаз. Где-то гуще, где-то реже. Словно неизвестный художник напшикал из пульверизатора краской на темно-индиговый холст.

— Сделай luxi candi[42], - попросил Егор. Он обнимал меня сзади, прижимая к себе. — Давай-давай, не дрейфь.

Заклинание подчинилось не сразу и вышло слабеньким и кривокосым, давая не желтый свет, а поносно-зеленый, зловеще осветивший полянку. Егор сдавленно хмыкнул. Через мгновение рядом загорелись два ярких огонька.

— Ну его, — дернулась я, чтобы уйти в дом.

— Эвка, я горжусь тобой, — сказал муж торжественно.

Чем гордиться-то? Косенькое убожество через полминуты потухло, истаяв, а luxi candi, созданные Егором, заливали полянку волшебным светом и не думали загибаться.

— Я создаю заклинания как само разумеющееся, а ты, не видя волн, творишь настоящие чудеса, — пояснил он, и в голосе прозвучало восхищение. — Легко и просто любой дурак сможет.

— И тебе нисколечко не стыдно за меня?

— Нисколечко. Хочешь, поклянусь?

— Нет. Спасибо, — расчувствовалась я и предложила великодушно: — Могу создать piloi candi[43].

— А… э-э-э… знаешь, Эвочка, поздно уже. Пойдем-ка в постельку. Кстати! Тут чумовая ванна. Сто лет не мылся в ванне. Всё душ да душ.

— Видела и уже опробовала.

— И молчала? — притворно возмутился Егор. — Давай вместе её обкатаем.

— Не. Маленькая она. Не поместимся, — ответила я авторитетно.

— А мы рискнем, — потянул он к крылечку.

Ванна, и правда, оказалась вместительной. Самое то на двоих.

Три медовых дня пролетели, уложившись в одно мгновение, и мы возвратились в город. Семьей. Прихватили Кота из алой зоны (перед свадьбой я предупредила усатого о временной разлуке, и, кажется, он понял), сдали на хранение драгоценности и, забрав мои вещи, отправились домой, в общежитие. Перед отъездом я поблагодарила Константина Дмитриевича за гостеприимство. Дед Егора оказался радушным хозяином, и время, проведенное в алой зоне, запомнится мне надолго.

— Что ж вы прощаетесь так, словно мы больше не увидимся? — улыбнулся самый старший Мелёшин. — На свадьбе я дал себе обещание, что женю вашего первенца.

Я покраснела, а Егор кашлянул.

— А если родится дочь?

— Тем лучше. Как оказалось, весьма волнительно выдавать замуж. И предсвадебные хлопоты стали приятными.

При упоминании о приятных хлопотах некстати вспомнилась поимка Егора под балконом моей комнаты, отчего щеки разгорелись сильнее.