Расписной

– С чего начнем? – Верочка прижала электрод к левому плечу. – Давайте с этого кота!

«Мяу!! – взревел кот. – Да за что меня-то, хозяин? Я тебе верой и правдой служу! Кто тебя от заточки спасал?! Кто вшей ловил?! Кто советы давал?! Ты хоть совесть поимей человеческую!»

– Нет, не с кота! Кота не надо! Я его, может, вообще оставлю…

У Вольфа вдруг разболелась голова. Такое происходило с ним крайне редко.

– Тогда давайте с правого плечика, – мило улыбнулась Верочка. И наложила металлический кружок на пирата. Тот заскрежетал зубами о финку:

«А я тебе что плохого сделал?! Да в последней махаловке я двоим руки порезал, не дал тебя гвоздями расковырять! И вшей из щелей выковыривал, можешь у кота спросить!»

– Нет, здесь тоже не надо! Может, со спины…

Верочка взглянула удивленно, но спорить не стала.

– Хорошо, ложитесь на живот. Я вот на лопатку поставлю…

Тут же возмущенно лязгнуло железо доспехов.

«А кто тебя в цеху остерег?! Тебе б циркуляркой все кишки вырвало, да на потолок забросило!» – надменно процедил рыцарь.

– Нет! – Вольф вскочил с кушетки. – Не надо на лопатку! Лучше… Лучше…

Что «лучше», он сам не знал.

Татуированный мир охватила паника, он излучал биоволны животного ужаса и первобытного дремучего страха. Страха смерти. Как будто гибнул в землетрясении город или уходил в океанские волны целый континент. Страх и ужас проникали в тело Вольфа, насыщали каждую клеточку организма, раздражали нервные окончания и пробирались в мозг. Хотелось вскочить и со всех ног бежать неизвестно куда. Он собрал волю в кулак, с трудом противодействуя этому порыву. Не удавалось сосредоточиться, мысли прыгали и путались из-за хаоса разрывающих голову звуков. Мяукал кот, ругался сквозь скрежет зубов пират, плакала и жаловалась на судьбу русалка, черт с бесшабашной удалью бренчал на гитаре и срывающимся голосом пытался петь блатные ,куплеты, шипела обвивающая кинжал змея, грязно материлась женщина с креста, рычал тигр, стучал щитом о копье рыцарь, испуганно ржал и бил копытами его конь. Вдобавок ко всему монах ударил в набат, и звон колоколов разрывал больную голову Вольфа.

– Вот, лучше ее! – Вольф ткнул пальцем в женщину на кресте. – Будет знать, как Лауру ругать!

– Что? – растерялась Верочка. – Какую Лауру?

Бам!! Бам!! Бам!! Голова превратилась в раздутый колокол, и тяжелые чугунные языки разбивали ее изнутри. Вам!! Вам!!

– Лаура – это моя жена…

Бам!! Бам!! Бам!!

– А кто ее ругал?!

Бам!! Бам!! Бам!!

– Неважно… У вас есть пенталгин? Голова просто разрывается на части… На такие маленькие кусочки…

– Есть, я сейчас!

Чтобы быстрей подействовала, Вольф разжевал горькую таблетку в порошок и запил горькой водой. Верочка заботливо подложила ему под голову подушку, на живот положила мокрую марлю, прижала сверху электрод и закрепила резиновым бинтом. Второй электрод надела на запястье левой руки, включила ток и повернула ручку реостата. Стрелка амперметра качнулась вправо, вначале кожу стало ощутимо пощипывать, потом пришло горячее жжение.

– Не больно? – спросила Верочка. – Тогда полежите так десять минут.

«Больно! Больно! – истошно закричала женщина на кресте. – Заживо, суки, сжечь решили! За что?! За правду?! Огонь кругом, огонь! Горю!! А-а-а-а!»

«Ее сожгут, за нас возьмутся! – пророчил черт. – Вот влетели!»

«Я не хочу, я боюсь! – рыдала русалка. – Я вообще никому ничего плохого не делала!»

«Кончай, хозяин! В натуре, не за что братву жечь!» – испуганно просил кот.

«Я не дамся, всех пороть буду, на ремни распущу!» – истерично кричал пират.

«А-а-а-а! Горю! Спасите!»'

Минуты растянулись в часы, как бывает в холодном карцере. Пенталгин заглушил боль, но не мог умерить страх и отчаяние обитателей татуированного мира. И весь этот страх и все это отчаяние сжигали нервную систему и психику Вольфа, как аварийное высокое напряжение сжигает внутридомовую проводку и выводит из строя приемники, холодильники и телевизоры… Он напрягся, сжал челюсти и оцепенел, глядя в потолок ничего не видящими глазами. Зато вытатуированные под ключицами широко открытые глаза с синими зрачками видели то, что происходит за потолочными перекрытиями, за бетонной плитой, деревянными лагами и навощенным паркетом, в кабинете главврача. Упитанный мужчина в медицинском халате сидел за столом и читал какие-то документы, потом к нему зашел начальник медицинской части с листом бумаги и что-то сказал, главврач снисходительно махнул рукой и толстой ручкой наложил на бумагу резолюцию.