Путь в Обитель Бога (СИ)

— Ну?

— Похоже, яйцеголовые просто совещались. Когда двинулись дальше, я был рядом и пошёл за ними. Они нашли могилу нукуманов. Я всё ждал, что эти сволочи повернут по нашим следам, но они двинулись дальше по Большой тропе в сторону гряды и вскоре стали лагерем.

— Мы не оставили следов.

— Естественно, да и ночью им через лабиринт не пройти, но я хотел знать наверняка. И убедился, что ублюдки сделали из собственных наблюдений замечательно неправильные выводы.

Тотигай шлёпнулся перед костром и положил голову между лапами; но так ему было неудобно говорить, и он перевернулся на спину, задрав все четыре лапы кверху и разложив крылья по земле.

— Чего разлёгся? — прикрикнул я на него.

Тотигай чуть повернул голову и сморщил нос. Он был до крайности доволен.

— Творящий дела милосердия войдёт в Обитель Бога! — насмешливо произнёс кербер. — Ты похоронил нукуманов по их обычаю, и это нам помогло. Яйцеголовые недоумки не без труда разобрались, что произошло. Они разрыли захоронение. Я смотрел и слушал. Картавое бормотание этих детей Нечистого Феха никто не может понять до конца, но кое-что мне узнать удалось. Помучившись, ибогалы сумели довольно точно восстановить произошедшее до нашего прихода — засаду и прочее. Но они уверены, что где-то рядом есть другие нукуманы. И ещё. Они говорили про Книгу. Они называют её Зилар.

— Завтра они найдут своих у гряды.

— Ну и что? Там только винтовочные гильзы. Нукуманы как раз и обожают винтовки.

— Нашего костра снаружи не видно? — спросил я.

— Конечно нет. За пять шагов до прохода не поймёшь, что здесь кто-то ночует.

Я потянулся к рюкзаку, достал Книгу и задумчиво взвесил её в руке. Я знал, как эти штуки называли ибогалы, и все это знали; но никто не знал, для чего они их используют. Появились они, по всей видимости, недавно. Никто также не мог сказать, сколько Книг всего. Умники из Субайхи предлагали за любую из них награду в пять тысяч ибогальских галет — целое состояние. До сих пор Книга попадала в руки людей лишь однажды — та самая, которая погубила Утопию. Кое-кто полагал, что Книга вообще существует в единственном экземпляре.

На Земле похожие предметы были известны с древности. Они почему-то всегда считались либо наследием, либо даром богов, но на самом деле приносили случайным владельцам одни неприятности. Неприятности могли быть мелкими или крупными, и чаще всего случались крупные; а тот, кто слишком настойчиво пытался проникнуть в тайну данных предметов, мог совершенно твёрдо рассчитывать именно на неприятности второго рода.

Например, в египетских мифах встречалось упоминание о ларце, в котором бог Ра держал несколько принадлежавших ему магических предметов. Когда к власти пришёл бог-царь Геб, он приказал принести ларец к нему. Очевидно, Геб ничего не знал о Пандоре с её ящиком — если же знал, то не придал значения. Ларец вскрыли, после чего приближённые царя скончались на месте от «дыхания божественной змеи», а сам он получил тяжёлые ожоги, от которых и погиб в муках.

У евреев имелся ковчег Завета, который, по-видимому, от ларца бога Ра отличался только размерами. Там тоже хранились вещи, считавшиеся священными, и он тоже убивал тех, кто совал в него нос без надлежащей подготовки.

Стоило помнить и о ранее упомянутой Пандоре с её ящиком.

Подростком я немало времени провёл в библиотеке Имхотепа, а также в главном информхранилище Субайхи, которое частенько навещал, когда ещё общался с умниками. Умники искренне но тщетно пытались приобщить меня к систематическому образованию, поскольку считали, что учение — свет, а незнание — тьма. Они вовсю цеплялись за созданную ими из кусочков разбитой цивилизации культуру, которая совершенно не годилась для Нового Мира. За это, да ещё за их диктаторские замашки, их недолюбливали на Старых территориях; за это же в итоге их невзлюбил и я. Но набраться знаний от умников успел достаточно. Они предпочитали научную и узкоспециальную техническую литературу. Вся остальная занимала в хранилище скромный отдалённый уголок. Именно собранное в этом уголке казалось мне наиболее интересным. Там, на страницах старых книг, авторы излагали свои, а также позаимствованные ими из мифов и преданий Земли, не согласующиеся с официальными научными взглядами идеи.

Среди прочего я наткнулся и на единственное упоминание о Книгах: о них тогда никто не слышал, с Утопией ещё было всё в порядке. Умники не баловали вниманием содержимое дальнего уголка своего хранилища — а жаль, в противном случае Утопия могла бы благоденствовать до сего дня.

Один из авторов описывал найденные археологами не то в Месопотамии, не то в Южной Америке изображения — на них можно было видеть человека, державшего в руках книгу с вложенным в неё кинжалом. Объяснить, что это за предмет, учёные не смогли, да и не очень старались. Автор же считал, что сей артефакт явно технического назначения и, возможно, внеземного производства.

Рассмотрев иллюстрации, я пришёл к выводу, что указанный предмет мог быть чем угодно, только не книгой. Правда, ничего техногенного и внеземного я в нём тоже не увидел. На мой взгляд, он больше походил на плоскую шкатулку, имевшую ручку с крестовиной сбоку. К сожалению, я не запомнил имени автора, а когда пришёл в Субайху в следующий раз, моего любимого стеллажа не существовало. На мой вопрос хранитель ответил, что всё его содержимое ликвидировано как антинаучное. И если уж мне хочется чего-то отвлечённого, то лучше почитать классику в отделе художественной литературы.

Вскоре после чистки информхранилища в Субайхе в Утопию и принесли Книгу. Её доставила одна из экспедиций умников, которая на пути к своему полису останавливалась в Харчевне Имхотепа. Умники не хвалятся своими находками, как некоторые трофейщики, но меня они знали. Едва увидев Книгу, я опознал в ней ту штуку из Южной Америки или Месопотамии. Рассказал им, но они только пожали плечами, заявив, что забрали её на одной из баз ибогалов, только что разгромленной нукуманами. Сами шишкоголовые взять её почему-то не захотели. Несомненно, сказали умники, вещица из обихода ибогалов, и не имеет к археологии никакого отношения, тем более что я даже не мог вспомнить, у какого именно автора я о ней прочёл. А стоило мне заикнуться о прошлом Проникновении, когда Книга и могла попасть на Землю, вовсе подняли меня на смех.

Я не на шутку обиделся, дав себе слово больше никогда не ходить в Субайху. Провались они все, вместе с их наукой… Субайха, впрочем, осталась стоять, а вот её отдалённый выселок — небольшой полис Утопия, куда и направлялась экспедиция, вскоре перестал подавать признаки жизни. Мы в Харчевне слышали, что спасательная команда из Субайхи, посланная на помощь своим, туда не прошла. Тогда в полис задумали отправиться четверо трофейщиков, надеясь поживиться чем-нибудь интересным, но вернулся только один. Он рассказал, что в сорока километрах от Утопии начинается пустыня: деревья и кусты на месте, но стоят чёрные и стреляют синими молниями точно так же, как металлические предметы сразу после Проникновения. Выживший не догадался захватить с собой образец тамошней растительности, но уверял, что по мере приближения к поражённой зоне трава начинает вместо шелеста издавать противный лязгающий звук, точно она вырезана из жести.

А через неделю к нам вторглась целая орда яйцеголовых — штук триста, и двигались они прямо по направлению к этой пустыне. Мы уже собирали армию, но когда поняли, куда они идут, с радостью пропустили. Наверное, зря. Ибогалы не нападали на фермы, не брали пленников, как обычно. Они прошли напрямую, остановились на самом краю пустыни, простояли там три дня и повернули обратно. Вся наша Старая территория просто взвыла от разочарования. Мы-то уже представляли себе, как их молниями прожарит. Уходили яйцеголовые тоже мирно — ну, их и не стали трогать. Никому не хотелось за просто так налетать на такое вот скопище. И только дней через тридцать выяснилось, что чёрная пустыня стала безопасна. И умники, и остальные рысью рванули в Утопию, пробираясь по местности, где деревья рассыпались теперь прахом при одном прикосновении. Умники, я думаю, к тому времени сообразили, что всё дело в Книге — она погубила полис, и за ней же охотились ибогалы. Но Книги на месте уже не оказалось — яйцеголовые смогли её как-то обезвредить, потом послали гонцов и забрали с собой.