Путь в Обитель Бога (СИ)

В зале всё разом смолкло, у подиума тоже. Попрыгунчики пялились на меня так, будто я сделал что-то неприличное. Ну, я и сделал. Помешал им развлекаться, видите ли. Сам Прыгун поднялся из-за своего стола и глядел в сторону нашего через весь зал. Стриптизёрша на стуле повернулась и смотрела на меня с ужасом. Проповедник смотрел с благодарностью — он был ещё жив. То ли я не совсем точно попал, то ли он оказался таким крепким. Я и раньше слышал о людях, которые какое-то время продолжали жить с пулей в сердце.

— Творящий дела милосердия войдёт в Обитель Бога, — еле слышно прохрипел он, однако его голос прозвучал очень отчётливо в наступившей тишине. На последнем слове проповедник уронил голову на грудь и умер.

Бобел, Имхотеп и Тотигай тоже уставились на меня, последний — с осуждением. Он был под завязку сыт и ему не хотелось драться, но по всему выходило, что драки не избежать. Попрыгунчики во главе со своим предводителем двинулись от подиума к нам. Имхотеп сидел к помосту спиной. Он встал, и не поворачиваясь направился в сторону. Ну, понятно, он не боец, и вообще здесь ни при чём. Бобел вскочил, отшвырнув табурет, одновременно выхватывая из ножен свои мечи. Тотигай протяжно и глухо зарычал, заводя себя, а я поставил ногу на край стола и толкнул его вперёд. Стол проехал несколько метров и опрокинулся под ноги приближающейся толпе. Все остановились, и впереди оказался сам Прыгун. Тотигай припал к полу широкой грудью, вытянул вперёд лапы, а потом медленно подтянул их к себе, принимая боевую стойку. Послышался скрежет, в стороны брызнула гранитная крошка. Несколько человек из толпы напротив сдали назад. Прыгун задумчиво посмотрел, как когти кербера оставляют глубокие борозды в каменной плите, и сказал, обращаясь ко мне:

— Ты испортил моим ребятам всю потеху. Понимаешь?

Это я прекрасно понимал без пояснений. В двух шагах от меня Бобел медленно шевельнул мечами, поводил ими из стороны в сторону, давая присутствующим возможность оценить, как красиво отсвечивает на длинных фигурных лезвиях пламя светильников и факелов. Потом он принялся вращать мечи вокруг себя. Ещё несколько человек напротив отступили, вслушиваясь в свист рассекаемого воздуха, но это ничего не значило, поскольку их было очень много, а нас всего трое. Рано или поздно кому-то из них придёт мысль, что неплохо бы проверить нас на прочность, а у всех попрыгунчиков помимо мечей были и пушки. Единственное, что могло задержать начало перестрелки, так это то, что в зале полно народу.

За столами сидело много нормальных, честных трофейщиков и фермеров, но они вряд ли встанут на нашу сторону. Посчитают, что я сам напросился, как оно и было на самом деле. Следовательно, придётся выходить из положения без помощи общественности. Оставалось только радоваться, что я не засунул пистолет в кобуру после выстрела.

— Ты перешёл границы, Прыгун, — сказал я, поведя стволом в его сторону. — Сегодня ты точно перешёл границы.

— Я? — удивлённо поднял брови он. — Да я просто находился там, где никому не возбраняется находиться.

— Твои люди подчиняются твоим приказам, — возразил я. — Или я ошибаюсь?.. Нет, я не утверждаю, что ты сам подал им идею, но стоило тебе приказать… Именно поэтому я и говорю, что ты перешёл границы. Мы, знаешь ли, не обязаны смотреть на всё это.

Слушая сам себя, я подумал, что мои слова больше всего напоминают жалкое блеянье козлёнка, невзначай боднувшего волка в бок. Очевидно, так же подумал и Прыгун, поскольку он сразу расслабился и позволил себе достаточно нагло улыбнуться:

— А с каких пор ты у нас здесь определяешь границу дозволенного, Элф?

Я разозлился:

— С тех самых, как мой пистолет направлен тебе в живот. Может, не все твои ребята знакомы со мной, но ты меня хорошо знаешь. Если кто-то из них вздумает начать, то ты покойник.

— В общем зале не принято затевать перестрелки, — заметил Прыгун.

— А мне плевать. Сперва я выстрелю, а с обычаями после разберёмся. Но уже без тебя.

— Элф прав, — подал голос пожилой трофейщик, сидевший неподалёку. — Мы не обязаны смотреть на это. Если твои парни в детстве испытывали наслаждение, надувая лягушек через соломинку, и с тех пор так и не повзрослели, то пусть занимаются подобными вещами на улице, а не там, где обедают люди.

— Вчера ты, помнится, сам был не прочь оторвать проповеднику голову, — повернулся к нему Прыгун.

— Но сегодня уже не вчера, — возразил трофейщик. — Что бы там ни наплёл этот бедняга, такого он не заслужил.

— Ты что, хочешь к ним присоединиться? — кивнул на нашу троицу Прыгун.

Это было ошибкой. Вроде призыва ко всем присутствующим принять ту или иную сторону. Может, меня в Харчевне и недолюбливали многие, но Прыгуна просто боялись, причём все. Точнее, боялись того, к чему он вёл практически с первого дня, как у нас появился. Те, кто до сего момента безучастно следил за развитием событий, отодвинулись от своих столов, а кое-кто поднялся на ноги. Случайный люд — странники и торговцы с других территорий — с поспешностью покидали общий зал, вытягиваясь через все четыре выхода. Проституток словно ветром сдуло, наш оркестр тоже ретировался со своей плиты за подиумом. Завсегдатаи и часто бывавшие в Харчевне люди все остались на месте. Барсук Бенджер выдвинулся из-за стойки, держа в каждой руке по двуствольному обрезу — страшное оружие на близком расстоянии.

— Выпусти пары, Прыгун, — сказал он. — Все знают, что ты спишь и видишь себя королём Харчевни. Но на твоём месте я бы не забрасывал удочки в нашу заводь. И если у вас с Элфом между собой проблемы, решайте их в другом месте — где и когда угодно.

— Например, завтра, — предложил я. — Вся твоя банда как раз будет страдать с похмелья, и мы с удовольствием подлечим любого. А хочешь, можем сегодня же уйти на Додхар. Мы трое — и ты с любыми двумя своими бойцами. Бенджер, я полагаю, с удовольствием присмотрит за оставшимися — чтоб не вздумали отлучиться отсюда и мешать нам в мехране. Честный поединок. Ты вообще веришь в честную игру?

Моё предложение горячо поддержали. Несколько человек тут же заключили пари на предмет того, кто чьи уши принесёт в Харчевню с Додхара. На попрыгунчиков ставили меньше. Бобел с презрением сунул обратно в ножны свои мечи. Судя по его виду, он на Прыгуна и двух его дружков вообще ничего не поставил бы. Тотигай скучающе зевнул. Прыгун, не обращая ни на что внимания, в упор глядел на меня. Он знал, что его люди привыкли к налётам, открытому бою или нападениям из засады, но не к многодневной игре в прятки в додхарской пустыне.

— Я верю в честную игру, — сказал он наконец. — Но зачем нам тащиться на Додхар, если можно всё решить здесь и сейчас? И к чему впутывать своих друзей? Предлагаю один на один. Без оружия.

Прыгун спокойно повернулся, зная, что я не стану стрелять ему в спину, и, вытащив пистолет из кобуры, передал его стоявшему ближе всех приспешнику. Присутствовавшие одобрительно загалдели, снова посыпались ставки, однако теперь уже не в мою пользу.

— Давай лучше мы с тобой, — предложил Прыгуну Бобел. — Не люблю давить тараканов руками, но для тебя сделаю исключение.

— Я вызвал Элфа, — ответил тот не поворачиваясь и не обращая внимания на раздавшийся со всех сторон хохот.

— А я вызвал тебя, — не отставал Бобел. — Чем я хуже Элфа?

— Ничем, — сказал Прыгун. — Ничем, только…

— …только мозгов нет, — закончил один из его подручных, стоявший рядом с нами.

Бобел резко выбросил в его сторону руку, сжав могучий кулак за долю секунды до удара, и ничего не ожидавший попрыгунчик без чувств рухнул на руки товарищей.

— У тебя их тоже нет, раз язык работает быстрее мысли, — немного запоздало ответил Бобел, поглядывая то на упавшего, то на его дружков. — Знаете что? Если Прыгун со мной не хочет, я мог бы удовольствоваться любым из вас. Но лучше двумя сразу.

Попрыгунчики могли думать, что гораздо лучше было бы соотношение один к трём, или даже один к пяти, но ни на них, ни на Бобела никто уже не обращал внимания. Крест с покойным проповедником стащили с подиума и поволокли наружу по коридору, ведущему к южным вратам. Весть о поединке моментально разнеслась за пределами общего зала; не только вернулись все те, кто покинул его после моего выстрела и начала разборок, но и с улицы ввалилась куча людей и четверо нукуманов, в одном из которых я признал своего недавнего знакомца. Нукуманы большие любители до поединков, и вообще до всего, в чём можно показать себя индивидуально. Может, именно этим и объясняется то, что они до сих пор с презрением относятся к автоматам, предпочитая им снайперские винтовки. Как и я. Лучше сделать два — три хорошо рассчитанных выстрела, чем опорожнить целый рожок куда попало.