Путь в Обитель Бога (СИ)

— Они будут здесь раньше, чем мы пройдём ущелье до половины, — сказал Орекс.

Имхотеп вздрогнул. Я сделал вывод, что Орекс и вправду ничего не слышал из его разговора с рувимом.

— Не имеет значения, — сказал Имхотеп. — Давайте поторопимся.

Чтобы избежать дальнейших разговоров и неизбежных объяснений, я первым двинулся по проходу. Туда, где смерть ждала одного из нас, а может — всех нас. Но какая разница, где умирать? Самая верная смерть шла сзади, в лице двухсот яйцеголовых на кентаврах, каждый из которых тоже был бойцом.

Меня догнал Тотигай.

— Что-то очень плохое для нас, Элф? — озабоченно спросил он.

— Я ещё не знаю. Правда — не знаю.

— Тогда сделай лицо жизнерадостным. Вид у тебя похоронный.

— Кого-то мы сегодня точно похороним.

С восточной стороны перевала расстрелянных машин было гораздо больше, чем с западной. На дороге виднелись следы кое-как засыпанных воронок — после эпидемии здесь ещё ходили автокараваны. Мёртвые тачки, на которых люди пытались убежать от чумы, растаскивали в стороны, но останки никто не хоронил. Чем дальше, тем больше повсюду лежало костей.

Скалы, стиснувшие Перевал Мёртвых, по мере спуска в долину расходились всё шире, одновременно становясь всё круче и неприступнее. Затем они вновь сближались, оставляя между собой длинный и узкий коридор, из которого не было никаких других выходов, как только вперёд и назад. Это было одно из самых мрачных мест, которые я видел, и дурная слава чумного могильника под открытым небом немногое могла прибавить к тому, на что глядели здесь глаза путешественника сто или двести лет назад. Мы дошли как раз до средины ущелья, когда у блокпоста показался первый всадник. Сперва он стоял там один, затем к нему присоединились сразу несколько. Имхотеп остановился.

— Здесь я вас оставлю, — сказал он, снимая с плеч свою котомку с галетами и отдавая её мне. — Это мой подарок. Прошу тебя, Элф, когда найдёшь Колесницу Надзирателей, распорядись ею мудро.

— Я постараюсь.

— А теперь идите, не медлите. Удачи.

Больше никто ничего не сказал. Выбираясь из каменного коридора во вторую, такую же просторную, как и первая, часть Долины Скелетов, я несколько раз оглядывался и видел фигурку в жёлтом на том же месте. Не знаю, чего я ждал. Мне казалось, что Имхотеп вот-вот исчезнет, как до него исчез рувим. Но он просто смотрел нам вслед.

Длинная цепь всадников растянулась по всему спуску от Перевала Мёртвых, и передовые уже достигли дна долины, когда мы начали подъём на противоположной её стороне. Здесь скалы были не такими высокими и обрывистыми. Нам предстояло только перевалить через низкий, выгнутый подковой хребет с пологими склонами, чтобы попасть в восточную часть Нинаксе. Оказавшись наверху, мы остановились, и я оглянулся. Имхотепа я больше не видел, а яйцеголовые должны были уже втянуться в узкий коридор.

— Чего мы ждём, Элф? — спросил Орекс. — Надо двигаться дальше. Здесь неподходящее место для обороны.

Мы стояли на плоской вершине хребта, где не имелось никаких укрытий — ни скал, ни даже крупных валунов, только брошенная техника и кости.

— Принимать бой стоило бы раньше, если ты это задумал, — добавил Орекс. — У блокпоста или в самой узкой части ущелья. Там мы могли их остановить. А здесь что?

— Погоди, — сказал я. — Чувствую, что Имхотеп не ушёл оттуда.

— Что ты говоришь? Как он мог не уйти, что ему там делать? Ты не знаешь кийнаков. Конечно, он ушёл. Не знаю как, но ушёл.

— Он остался, — возразил я. — Что-то должно случиться.

Земля дрогнула у нас под ногами на моих последних словах. Конь дал свечку, и Коу, встав в стременах, обхватила его обеими руками за шею, чтобы не упасть. Глухой подземный рокот волной прокатился по долине. Орекс поймал уздечку, осадил коня, и Бобел быстро снял Коу с седла.

— Имхотеп! — невольно закричал я, не в силах оторвать взгляд от того места, где он находился.

В ущелье со скал с обеих сторон сыпались камни — туда лились настоящие реки камней и обваливались целиком отдельные утёсы. Горные вершины по ту и другую сторону коридора двоились и троились у меня в глазах. На том месте, где стояли мы, едва можно было удержаться на ногах, а внизу творилось нечто невероятное. Оттуда накатывал оглушающий грохот и там на глазах менялся рисунок гор. Когда всё закончилось, никакого прохода в средине долины больше не существовало — только колоссальный столб пыли поднимался в хмурое додхарское небо.

— Так вот о чём они говорили с рувимом, — пробормотал я. — Не один из нас — один из них должен был погибнуть… Один из них?.. Нет, правильнее — один из него!

Генка уставился на меня с полным непониманием. Вот дурак! Кому, как ни ему следовало бы догадаться… Впрочем, он же не слышал разговор на Перевале Мёртвых.

Но зато он был свидетелем одновременного присутствия Имхотепа в двух разных местах — в Харчевне и на пути от старой пасеки. Я, видно, ещё что-то машинально говорил, силясь унять дрожь, поскольку глаза Ждана начали помаленьку проясняться.

— Невероятно, — сказал он. — Невероятно! Тогда кто он?.. Что они такое? Один человек Имхотеп, или всё-таки их много?

— Он вообще не человек, — ответил я, приходя в себя и опускаясь прямо на дорогу. — Теперь я уже сомневаюсь, кийнак ли он.

О себе Имхотеп заявлял, что он кийнак; но не мог ли обманывать? Никогда он не врал, никогда. А если б решил, что надо для пользы дела? Да запросто… При его странных воззрениях на жизнь, согласно которым добро другому возможно делать только лишь для того, чтобы приносить пользу себе… Или он и здесь лукавил? Одно я знал точно: допустим, Имхотеп мог раздвоиться и выпустить Генку из комнаты в Харчевне, одновременно пребывая в нашей компании; допустим, он таскал Книгу в подземельях Дворца Феха и в то же время оставлял следы на тропах в мехране рядом с нашими, но он точно не мог угадать наш путь и пройти там раньше нас. Случись такое, я, Бобел или Тотигай непременно заметили бы. Между тем я же сам видел то, что передал мне разгребатель — наши следы иногда перекрывали его следы. А это не под силу любому кийнаку, не по силам никому, пусть он умеет раздваиваться или путешествовать во времени.

Бобел расстегнул рюкзак и невозмутимо принялся раскладывать на плоском камне наши съестные припасы. Орекс задумчиво молчал. Молчала и Коу — она сегодня вообще была очень неразговорчива.

— Славная смерть — лучший конец жизни, — торжественно молвил нукуман, глядя, как над грандиозным завалом в ущелье медленно рассеивается облако пыли. — Мы воздвигали целые холмы из камней над могилами своих союзников-кийнаков, которые сумели заслужить наше уважение великими делами, но могила Имхотепа будет самой лучшей. Наверное, он достиг совершенства, о котором так мечтают все из его народа…

Самого Орекса счёт двести к одному в последнем бою устроил бы как нельзя больше. Я бы соврал, сказав, что не ожидал ничего подобного, зная о способностях Имхотепа. Когда он остался в коридоре, я подумал, что он хочет устроить завалы по обеим его сторонам, заперев яйцеголовых в каменном мешке, а затем попытаться как-то скрыться оттуда, применив один из своих многообразных тайных талантов. Но я никак не мог предвидеть это локальное землетрясение, баллы для которого наверняка не были предусмотрены ни в одной из шкал интенсивности.

— Какой силы должны быть подземные толчки, чтобы горы начали двоиться в глазах? — спросил Генка. Он тоже это видел. И ответил, сам себе противореча: — Это не простые подземные толчки. Иначе мы, находясь так близко, ощущали бы их куда сильнее.

Я промолчал, вспоминая, как Имхотеп одним усилием воли поднял в воздух оркестровую плиту в Харчевне. Теперь случай уже не казался мне особенно чудесным. Поднять плиту — ещё куда ни шло, но такое… Библейский Самсон, обрушивший дворец на головы филистимлян, в сравнении с Имхотепом выглядел просто нашкодившим мальчишкой, честное слово.

Наша трапеза стала поминальной. Речей никто не произносил. Лениво пережёвывая копчёную свинину, я не забывал выбирать самые аппетитные кусочки для Коу, нарезая их тонкими пластинками. К животной пище она привыкала с трудом. Сейчас тоже капризничала, морщилась, отворачивала личико и заставляла себя уговаривать. Я был настойчив. Мало ли куда нас занесёт. Может, и не будет ничего на прокорм, кроме мяса.