Путь в Обитель Бога (СИ)

— Придётся вам всем обвязаться вокруг пояса, — продолжал Енох. — Кербера я возьму на поводок. И предупреждаю ещё раз: если вы хотите остаться в живых…

Решив, что дослушивать необязательно, я выпустил руку Коу и без замаха врезал ему в челюсть. Не ожидавший удара Енох выронил верёвку и мешком свалился на землю. Тотигай в тот же миг оказался рядом, занеся над ним лапу с выпущенными когтями.

— Хотим ли мы остаться в живых? — рыкнул он. — Уверяю тебя, что не имеем ничего против!

— Зачем ты хотел всех нас убить? — спросил я.

Енох молча, с неприязнью уставился на меня.

— Слушай, — сказал я ему терпеливо. — Я разговариваю с тобой только потому, что в случае нашей смерти ты и сам непременно умер бы. Это необычно для нормального грабителя. Вот я и хочу знать, за что ты так ненавидишь людей, которых встретил впервые.

Енох отвернулся, и губы его задвигались, точно он шептал молитву. Потом забормотал еле слышно — точно, это была молитва.

— Бог тебе не поможет, — заверил я его. — Он почему-то нередко покровительствует тем, кто творит нехорошие дела, но только не в этот раз. А если хочешь играть в молчанку, я отдам тебя Орексу. Ты знаешь что-нибудь о том, как нукуманы обращаются с неразговорчивыми пленными?

Енох сбился, умолк и невольно взглянул в сторону Орекса и Бобела, которые успели опустить носилки на землю. Судя по всему, о поднятой теме монах был наслышан достаточно.

— Говори, — подбодрил я его. — У нас мало времени, а у тебя его вообще нет.

— Проклятье на ваши головы, слуги сатаны! — завопил Енох. — Господь да покарает вас! Да гореть вам в геенне огненной!..

— Всё это не исключено, — не стал спорить я. — Но если ты сию же секунду не скажешь внятно, зачем хотел нас убить, то мы поджарим тебя ещё на этом свете.

Монаха затрясло, но, как я понимал, не от страха, а от злости. Он ничего не сказал, только ощерился, крепко сжимая зубы.

— Говори же! Мы лишь попросили милосердия для раненого. Мы были готовы заплатить оружием. И мы никогда не встречались с тобой раньше. Так зачем?..

— Вы не заслуживаете милосердия! — прорвало Еноха. Он дёрнулся вперёд, приподнявшись на локтях. — Вы святотатцы, вам уготованы ад и погибель! Вы не смели прикасаться к тому, что принадлежит святым! Но Бог поругаем не бывает — вам не удержать Первоевангелие в ваших нечистых руках! Великий Магистр, преподобный Иеремия…

Тотигай, продолжавший стоять над монахом в угрожающей стойке, не выдержав, с рёвом опустил вниз лапу, едва успев втянуть когти, но всё равно чуть не содрал с Еноха скальп. Монах откинулся назад, зажимая руками голову, а у меня забрезжила смутная догадка. Достав из рюкзака Книгу, я показал её Еноху.

— Ты эту штуку имел в виду, правильно?

Енох опустил измазанные в крови ладони, с трудом сел и уставился на то, что я держал в руках.

— Думай быстрее! — гаркнул я, теряя терпение.

Взяв Книгу за торчавшую из неё рукоятку, я без всякой жалости отвесил Еноху пару оплеух справа и слева, удерживая удар ровно настолько, чтобы не расплющить ему череп. Нам срочно нужно было знать правду. В любую минуту могли появиться другие монахи. Как-то же они планировали забрать Книгу себе? И тут меня осенило. Созерцатель. Монастырём действительно командует созерцатель, иначе как бы они вообще узнали, что Книга у нас?.. Соломону я ничего не говорил… И только созерцатель мог без вреда для себя зайти далеко в непроходимую приграничную зону после того, как мы все погибли бы.

— И увидел я Верного и Истинного… — бормотал Енох. — Имя ему — Слово Божие… Из уст его исходил обоюдоострый меч, чтобы им поражать народы… И взял он скрижали Моисеевы, и соединил их, и вложил меч уст своих между ними…[8]

— Знаешь, меня не волнует, что наплёл тебе Иеремия для того, чтобы ты уничтожил нас ценой собственной жизни, — сказал я устало, кладя Книгу на землю рядом с рюкзаком. — Как не волнует и то, насколько здорово ваша секта исказила Апокалипсис. Я читал его только однажды, это было давно, и должен заметить…

— Не смей повергать в прах святыню, которая покоилась на престоле Всевышнего! — заорал Енох, пытаясь вскочить и метнуться в сторону Книги.

Тотигай рванул его назад, зацепив когтями капюшон плаща. Я подобрал моток верёвки, проверил её прочность и перекинул Орексу.

— Свяжи его так хорошо, как только можешь. Первоевангелие, значит… Ну-ну. Неплохая идея, если требуется навешать лапши толпе верунов… Слушай, Енох, мы тебя свяжем и оставим здесь, предоставив суду Господа, которого ты без конца поминаешь. Все знают, что непроходимые Границы ночью расширяются. Успеешь до темноты перетереть верёвку о камни — спасёшься, хотя по-хорошему следовало бы тебя пристукнуть сразу. Окажется верёвка слишком крепкой — пеняй на себя, ты сам её принёс… Что у тебя во фляге? Вода? Отлично, флягу мы оставим. Тебе потребуется освежиться после тяжёлой работы, если доведёшь её до конца. Да, Орекс, заткни ему пасть его же тряпками. Готово?.. А где Тотигай? Только что был здесь.

— Полез на ту скалу, — ответил Бобел. — Хочет посмотреть, где яйцеголовые.

— Не сидит без дела… А вот и он.

— Плохие новости, Элф, — сказал Тотигай, подбегая ко мне. — В том отряде всё-таки есть чисторожденные первой ступени. Ибогалы не пошли в сторону города — свернули, скачут сюда.

— Всё, убираемся к чертям… Ну что тебе, девочка? — Коу была рядом, цеплялась за мою руку, всхлипывала и тянула прочь. — Да идём мы, идём… Вот ещё с тобой беда, несмышлёныш бедный…

Действительно, бедняга. То мы попадаем в перестрелку, то Орекс пытает пленного, то я избиваю Еноха… Ну что девчонка видит каждый день? А ведь так продлится ещё не один день. Нет, прав был покойничек Генка — плохие мы учителя для неё.

Не отдаляясь от края опасной зоны, я повёл наш отряд к потайной тропе монахов, надеясь, что яйцеголовые не в состоянии следить за перемещениями Книги вблизи от Границы. Имхотеп, помнится, говорил, что так оно и есть. Иначе не будет никакого смысла в переходе на Старую территорию — ибогалы сразу последуют туда за нами. В противном же случае им придётся искать следы, а уж мы постараемся оставлять их поменьше.

Я долго не мог снова вызвать в воображении карту — наверно, перенервничал, а оттого, что не мог, разнервничался ещё больше. Потом она появилась, но вверх ногами. Успокойся, успокойся, сказал я себе. Попробуй сосредоточиться… Ну, получилось? Вот так-то лучше.

Оставалось надеяться, что Книга показывает всё правильно, и что я правильно её понимаю. Мы были в двух шагах от предполагаемого прохода, когда на нас из-за валунов с воплем бросился человек, — Тотигай мигом сшиб его с ног, оскалился, намереваясь вцепиться в горло, но замер в нерешительности. Я подбежал к нему. На земле лежал Сол — наш добровольный гонец к Иеремии.

— Элф, Элф! — затараторил он, хватаясь за стоявшую на его груди лапу кербера. — Я пришёл, чтобы предупредить! Вы не должны идти вместе с Енохом! Он хочет…

— Да, мы уже знаем, — ответил я, делая знак Тотигаю.

Оказавшись свободным, Соломон быстро сел. Дышал он тяжело, запястья стягивали обрывки верёвок. Я наклонился и принялся срезать их ножом.

— Твои единоверцы тебя связали. За что?

— Я не верю, что вы слуги сатаны, — пытаясь заглянуть мне в лицо, решительно заявил Сол. — Слуги сатаны не выручают попавших в плен, они не станут заботиться о раненых. Я так и сказал преподобному Иеремии. Но преподобный…

— Сволочь он, твой Иеремия, — сказал я без обиняков. — Я был о нём лучшего мнения, но оно круто изменилось после знакомства с Енохом. Никогда не думал, что созерцатели бывают такими, но он — настоящая сволочь. Это ж надо так людям головы дурить.

— Элф, — осторожно обратился ко мне Сол, когда я окончательно освободил его от верёвок. — А у вас правда есть Первоевангелие?

Я посмотрел на его запястья, кожа с которых была содрана едва не до костей. Видно, парень немало потрудился, перетирая верёвки, и Господь был на его стороне. Будет очень несправедливо, если Енох отделается так же легко.