Брайтонский леденец

– Если он покончил с собой, – возразила Айда, – то, значит, его довели до этого. Я слышала, что сказала девушка, и теперь я знаю: это не он оставил здесь карточку.

– Боже милостивый! – воскликнул Коркери. – Что это ты придумала? Не говори таких вещей. Это опасно.

Он сделал нервный глоток, и адамово яблоко заходило вверх и вниз под кожей его птичьей шеи.

– Это, правда, опасно, – сказала Айда, глядя на худенькую шестнадцатилетнюю фигурку, затянутую в черное хлопчатобумажное платье, слыша, как – динь-динь-динь – звякал стакан на подносе, который несла нетвердая рука, – но для кого – это другой вопрос.

– Выйдем на солнце, – сказал Коркери. – Здесь не так уж тепло.

Он был без нижней сорочки, без галстука; ему было холодновато в рубашке без рукавов и блейзере.

– Я должна подумать, – повторила Айда.

– Я не стал бы ни во что вмешиваться, Айда. Какое тебе до него дело?

– До него никому нет дела, вот в чем беда, – ответила Айда. Она погрузилась в самые глубины своего сознания, в область воспоминаний, инстинктов, надежд, и вынесла из всего Этого единственную философию, которой она жила. – Я люблю честную игру, – сказала она. Произнеся эти слова, она воодушевилась и добавила с жестким прямодушием: – Око за око. Фил. Поможешь мне?

Адамово яблоко снова заходило. Солнце скрылось. Порыв сквозного ветра метнулся через вращающуюся дверь, и мистер Коркери почувствовал его на своей костлявой груди.

– Не знаю, что привело тебя к этой мысли, – сказал он, – но я за закон и порядок. Я буду с тобой. – Собственная отвага ударила ему в голову. Он положил руку ей на колено. – Для тебя я готов на все, Айда.

– После того, что она здесь говорила, остается только одно, – сказала Айда.

– Что же?

– Пойти в полицию.

***

Айда влетела в полицейский участок. Она улыбнулась одному, помахала рукой другому, хотя в жизни не встречалась ни с кем из них. Она была весела и решительна и в своем возбуждении увлекла за собой Фила.

– Мне надо видеть инспектора, – сказала она сержанту, сидевшему за письменным столом.

– Он сейчас занят, мадам; по какому вопросу хотите вы его видеть?

– Я могу подождать, – ответила Айда, усаживаясь возле вешалки с полицейскими плащами. – Садись, Фил. – Она улыбнулась всем уверенно, не стесняясь. – Бары откроются только в шесть. До тех пор нам с Филом делать нечего.

– По какому вопросу вы хотите видеть инспектора, мадам?

– Самоубийство под самым вашим носом, – ответила Айда, – а вы называете это естественной смертью.

Сержант уставился на нее, и Айда ответила ему таким же взглядом. Ее большие ясные глаза (легкие выпивки, которые она позволяла себе время от времени, на них не повлияли) не говорили ничего, не выдавали никаких тайн. Чувство товарищества, добродушие, веселость заслоняли ее тайны, как железные шторы заслоняют зеркальную витрину. Можно было только догадываться о товарах, лежавших там: солидные старомодные высококачественные товары – справедливость, око за око, закон и порядок, смертная казнь, время от времени немного развлечений, ничего грязного, ничего темного, ничего постыдного, ничего тайного.

– А вы меня не дурачите? – спросил сержант.

– Нет, мне сейчас не до этого, серж.

Он прошел в кабинет и закрыл за собой дверь, а Айда уселась поудобнее на скамейке, устроилась на ней, как дома.

– Здесь душновато, мальчики, – сказала она. – Что если открыть и другое окно? – И они послушно его открыли.

Сержант окликнул ее, стоя в дверях.

– Вы можете войти, – объявил он.

– Пойдем, Фил, – сказала Айда и потащила его с собой в крошечный узкий кабинет, где пахло политурой и рыбным клеем.

– Итак, – начал инспектор, – вы хотели рассказать мне о каком-то самоубийстве, миссис… – Он пытался спрятать за телефоном и книгой записей жестянку с фруктовыми леденцами.

– Арнольд, Айда Арнольд. Мне почему-то показалось, что это по вашей части, инспектор, – сказала она с едким сарказмом.

– Это вам муж?

– Нет, это приятель. Я просто хотела привести с собой свидетеля.

– А о ком же вы беспокоитесь, миссис Арнольд?

– Его фамилия Хейл. Фред Хейл. Простите, Чарлз Хейл.

– О Хейле нам все известно, миссис Арнольд. Он умер совершенно естественной смертью.

– Ну нет, – возразила Айда, – вам не все известно, Вам не известно, что я была с ним за два часа до того, как его нашли.