Библиотека душ (ЛП)

Меня лизал медведь. Меня лизал медведь, а кто-то рядом смеялся.

— Успокойтесь, он не укусит! — сказал этот кто-то, и я приоткрыл лицо и увидел длинный мохнатый нос и большие коричневые глаза, которые смотрели на меня сверху вниз.

Медведь заговорил? А медведи разговаривают о себе в третьем лице?

— Его зовут Пи-Ти, — продолжал кто-то, — и он мой телохранитель. Он довольно дружелюбный, при условии, конечно, что вы на моей стороне. Пи-Ти, сидеть!

Пи-Ти уселся и начал лизать свою лапу вместо моего лица. Я рывком перекатился на спину, вытер слюни со щеки и наконец-то увидел владельца голоса. Это был пожилой джентльмен, на его губах играла тонкая полуулыбка, которая дополняла его сногсшибательный наряд: шляпу-цилиндр, трость, перчатки и высокий белый воротничок, выступающий над темным пиджаком.

Он слегка поклонился и коснулся края шляпы:

— Майрон Бентам, к вашим услугам.

— Медленно отступаем, — прошептала Эмма мне на ухо, и мы вместе с ней поднялись и бочком-бочком отодвинулись туда, где медведь не мог дотянуться до нас.

— Нам не нужны неприятности, мистер. Просто отпустите нас, и никто не пострадает.

Бентам раскинул руки и улыбнулся:

— Вы вольны уйти, когда пожелаете. Но это стало бы таким разочарованием. Вы ведь только что прибыли, а нам нужно еще о стольком поговорить.

— Да? — заявил я. — Может быть, для начала объясните, что это за девочка, там, в витрине!

— И про комнату Сибири! — добавила Эмма.

— Вы расстроены, вы замерзли и вы вымокли. Не лучше ли будет обсудить все это за чашечкой горячего чая?

Да, но я не собирался произносить это вслух.

— Мы никуда с вами не пойдем, пока не узнаем, что здесь происходит, — заявила Эмма.

— Очень хорошо, — ответил Бентам, не теряя ни капли своего благодушия. — Там, в комнате Сибири вы застали врасплох моего ассистента, а сама комната, как вы уже, наверное, догадались, ведет во временную петлю в Сибири.

— Но это невозможно, — возразила Эмма. — Сибирь находится за тысячу миль отсюда.

— Три тысячи четыреста восемьдесят девять, — уточнил он. — Но сделать возможными межпетлевые путешествия — это труд всей моей жизни.

Он повернулся ко мне:

— Что же касается витрины, которую вы открыли, то это — Софрония Уинстэд. Она была первым странным ребенком, рожденным в королевской семье Англии. Увлекательную жизнь прожила она, хотя и несколько трагичную под конец. У меня имеются всякого рода примечательные странные, здесь, в моем страннариуме: известные и неизвестные, знаменитые и бесславные, любого из них или всех сразу я буду счастлив показать вам. Мне нечего скрывать.

— Он психопат, — пробормотал я Эмме. — Он просто хочет набить из нас чучела и добавить к своей коллекции.

Бентам рассмеялся. (Он, очевидно, обладал очень острым слухом).

— Это всего лишь восковые модели, мой мальчик. Я коллекционирую и сохраняю памятники истории, да, но не людей. Ты и в самом деле полагаешь, что я так долго ждал встречи с тобой, только для того, чтобы извлечь твои внутренности и запереть тебя в шкаф?

— Слыхал я и о более странных хобби, — отозвался я, подумав о Енохе и его армии гомункулов. — Чего же вы от нас хотите?

— Все в свое время, — ответил он. — Давайте сначала обсушим и согреем вас. Потом чай. Потом…

— Не хочу показаться грубой, — перебила его Эмма, — но мы уже провели здесь слишком много времени. Наши друзья…

— В полном порядке, на данный момент, — откликнулся Бентам. — Я занимался этим вопросом, и полночь для них еще не так близка, как вы себе представляете.

— Откуда вы знаете? — торопливо спросила Эмма. — Что значит «не так близка»…

— Что значит «занимались этим вопросом»? — спросил я одновременно с ней.

— Все в свое время, — повторил Бентам. — Знаю, это трудно, но вы должны проявить терпение. Столько всего не расскажешь за один раз, и в таком плачевном состоянии, — он вытянул к нам руки. — Посмотрите. Вы дрожите.

— Ладно, — сказал я. — Давайте чай.

— Отлично! — воскликнул Бентам. Он дважды стукнул тростью по полу. — Пи-Ти, идем!

Медведь заворчал, как будто соглашаясь, встал на задние лапы и пошел вразвалку, словно коротконогий толстяк, туда, где стоял Бентам. Подойдя к нему, животное нагнулось, подняло его в воздух и понесло как ребенка: одна лапа поддерживала его спину, а другая — ноги.

— Знаю, это непривычный способ передвижения, — сообщил Бентам поверх мохнатого плеча Пи-Ти, — но я легко устаю.

Он указал тростью вперед и громко произнес:

— Пи-Ти, библиотека!

Эмма и я с изумлением смотрели, как Пи-Ти зашагал с мистером Бентамом в лапах.

«Такое не увидишь каждый день», — подумал я. Что, впрочем, можно было сказать почти обо всем, что я увидел в этот день.

— Пи-Ти, стоп! — скомандовал Бентам.

Медведь остановился. Бентам махнул нам рукой:

— Вы идете?

Мы все еще глазели на них.

— Извините, — опомнилась Эмма, и мы побежали догонять их.

* * *

Мы держали путь через лабиринт следом за Бентамом и его медведем.

— Ваш медведь — странный? — поинтересовался я.

— Да, он — медвегрим, — ответил Бентам, ласково потрепав Пи-Ти по плечу. — Их предпочитают в качестве компаньонов имбрины России и Финляндии, и приручение медвегримов — древнее и почитаемое искусство среди странных там. Они достаточно сильные, чтобы отбиться от пустóты, и при этом настолько смирные, что им можно доверить ребенка, в зимние ночи они теплее электрического одеяла, и из них выходят грозные защитники, как вы сможете убедиться сейчас… Пи-Ти, налево!

Пока Бентам превозносил достоинства медвегримов, мы вошли в маленький вестибюль. Под стеклянным куполом в центре комнаты стояли три дамы, а над ними возвышался гигантский злобно оскалившийся медведь. У меня на секунду перехватило дыхание, прежде чем я понял, что они неподвижны, что это еще один из экспонатов Бентама.

— Это мисс Свиристель, мисс Кассик и мисс Чомга, — объяснил Бентам, — и их грим — Алексей.

Медвегрим, при повторном рассмотрении, казалось, защищал восковых имбрин. Дамы спокойно расположились вокруг него, в то время как медведь стоял на задних лапах, застыв посреди рева и замахиваясь лапой на врага. Другая его лапа почти ласково покоилась на плече одной из имбрин, а ее пальцы обхватывали его длинный коготь, как бы демонстрируя, как непринужденно она управляет таким грозным созданием.

— Алексей был двоюродным дедом Пи-Ти, — сообщил Бентам. — Поздоровайся с дедушкой, Пи-Ти!

Пи-Ти заворчал.

— Если бы ты только мог проделывать такое с пустóтами, — прошептала мне Эмма.

— Сколько времени требуется, чтобы надрессировать медвегрима? — поинтересовался я у Бентама.

— Годы, — откликнулся тот. — Гримы по своей природе очень независимы.

— Годы, — прошептал я Эмме.

Она закатила глаза.

— А Алексей тоже сделан из воска? — спросила она у Бентама.

— О, нет. Это — чучело.

Очевидно, нелюбовь Бентама к чучелам странных особей не распространялась на животных. «Если бы Эддисон был здесь», — подумал я, — «разгорелся бы скандал».

Я вздрогнул, и Эмма провела теплой рукой снизу вверх по моей спине. Бентам тоже это заметил и воскликнул:

— Прошу прощения! У меня так редко бывают посетители, что, когда они приходят, я не могу удержаться от того, чтобы не похвастаться своей коллекцией. Итак, я все еще обещаю чай, и чай не преминет быть.

Бентам указал тростью вперед, и Пи-Ти побрел дальше. Следом за ними мы миновали комнаты, где хранились покрытые чехлами артефакты, и прошли через другие части дома. Во многом это было типичное жилище богача: здесь была прихожая с мраморными колоннами, парадная столовая, украшенная гобеленами, со столом, за которым могли рассесться десятки человек, флигели, чье единственное назначение, казалось, было демонстрировать со вкусом подобранную мебель. Но в каждой комнате наряду со всем остальным, всегда находилась пара предметов из коллекции странных вещей Бентама.