В середине зала стоит стеллаж с бесплатными газетами. Проходя мимо, я по привычке беру «Файнэншиал таймс». К тому же с номером «ФТ» мне могут предложить лететь бизнес-классом, а не экономическим. Сгибаю газету, собираясь сунуть ее под мышку, как вдруг замечаю заголовок: «Брендон пытается спасти компанию. Стр.27».
Слегка трясущимися руками разворачиваю газету и начинаю читать.
Люк Брендом, бизнесмен и специалист финансового пиара, продолжает борьбу за удержание инвесторов, после того как репутация его компании серьезно пострадала от предательства нескольких ведущих специалистов. Боевой дух некогда самого успешного агентства упал из-за активно распространявшихся слухов о туманных перспективах компании, что и вызвало волнение в рядах сотрудников. Сегодня, на совещании с инвесторами, Люк Брендон намерен просить поддержки для полной реструктуризации компании, которая затронет…
Я дочитываю статью до конца и рассматриваю фотографию Люка. Он выглядит уверенным в себе — как всегда, но я вспоминаю слова Майкла о том, что Люка вышвырнули на обочину. Его мир рухнул, так же как и мой. Но, скорее всего, его мать не станет ему звонить, успокаивая и говоря, что все будет хорошо.
На какое-то мгновение мне становится его жаль. Мне даже хочется позвонить ему, ободрить. Но это ни к чему. У него своя жизнь, у меня -своя. Я складываю газету и решительно иду к стойке регистрации.
— Багаж есть? — спрашивает девушка в униформе.
— Нет, — отвечаю я. — Еду налегке. Только я и моя сумка. — Я как бы между прочим поправляю «ФТ». — А свободных мест в бизнес-классе нет?
Она делает сочувствующее лицо:
— Сегодня нет, извините. Но я могу дать вам место у запасного выхода. Там попросторнее. Давайте взвесим вашу сумку.
— Конечно.
И только я наклоняюсь, чтобы поставить сумку на дорожку, как слышу сзади знакомый голос:
— Подожди!
У меня внутри все подпрыгивает, будто я рухнула с огромной высоты. Не веря своим ушам, я оборачиваюсь, и… это он.
Это Люк, он шагает через зал ожидания к моей стойке регистрации. Как всегда стильно одет, только лицо бледное и осунувшееся. Судя по темным кругам под глазами, последние несколько дней он почти не спал и пил много кофе.
— Куда это ты собралась? — вопрошает он, приблизившись. — Ты что, переезжаешь в Вашингтон?
— Что ты тут делаешь? — растерянно спрашиваю я вместо ответа. — Ты разве не должен быть на совещании с инвесторами?
— Я там и был, пока Мел не зашла к нам с чаем и не сказала, что видела тебя по телевизору.
— Ты что, удрал с совещания?! — Глаза у меня, наверное, не меньше блюдец. — Что, прямо в разгар совещания?
— Она сказала, ты уезжаешь из Англии. — Его жесткий взгляд скользит по моему лицу. — Это правда?
— Да, — отвечаю я, крепче сжимая сумку. — Уезжаю.
— Вот так просто? Даже не сказав мне?
— Да, вот так. — Я наконец опускаю сумку на резиновую дорожку. — Так же как и ты вернулся в Англию, не сказав мне. — От моего резкого тона Люк вздрагивает.
— Бекки…
— Возле окна или ближе к проходу? — перебивает нас девушка.
— У окна, пожалуйста.
— Бекки…
Его мобильный телефон издает пронзительную трель, и Люк раздраженно его выключает.
— Бекки… я хочу поговорить.
— Только теперь ты захотел поговорить? Отлично. Очень вовремя. Как раз когда я улетаю. — Я хлопаю рукой по газете. — А как же твое совещание?
— Подождет.
— Будущее твоей компании подождет? — Я удивленно поднимаю брови. — Не слишком ли это… безответственно, Люк?
— У моей компании вообще не было бы будущего, если бы не ты, — едва не кричит он, и у меня неожиданно начинает покалывать во всем теле. — Майкл мне все рассказал. Как ты раскусила Алисию, как предупредила его, как ты обо всем догадалась. Господи, да если бы не ты, Бекки…
— Он не должен был тебе ничего рассказывать. Я просила его молчать. И он обещал.
— А он рассказал! И теперь… — Люк осекается. — И теперь я не знаю, что сказать, — уже спокойнее говорит он. — Одним «спасибо» мало что выразишь.
Мы молча смотрим друг на друга, и я первой отвожу взгляд.
— Не надо ничего говорить. Я это сделала только потому, что терпеть не могу Алисию. И все.
— Так… ваше место тридцать два, — бодро сообщает девушка. — Посадка начнется в шестнадцать тридцать. — Она еще раз смотрит на мой паспорт, и выражение ее лица меняется. — Ой, так это вы работаете в «Утреннем кофе»?