Шопоголик и сестра

— На экскурсии? — не верю я. — Да ведь всем известно: за школьные экскурсии платят родители!

— А Бертрам не платил. Хотел, чтобы его дети знали цену деньгам. По округе ходят слухи, будто бы сын Бертрама единственный из всей школы однажды не попал на рождественскую елку. Денег у него не было, а папаша платить за него отказался. Правда это или нет — не знаю. Но и такое могло случиться. — И он с притворной суровостью смотрит на Келли: — Так что ты настоящей жизни и не нюхала. Живешь припеваючи!

— Я помогаю по дому! — возмущается Келли. — И в магазине тоже!

Схватив с витрины со сладостями жвачку, она разворачивает ее, сует в рот, потом вываливает все содержимое косметички на прилавок и предлагает:

— А теперь я тебя накрашу, Бекки! Автозагар у тебя есть?

— Э-э… да, — рассеянно отзываюсь я. — Поищи.

'У меня из головы не выходит бледненькая худая Джесс, мерзнущая на автобусной остановке.

Джим складывает пустую коробку из-под супов, оборачивается и ободряюще кивает мне:

— Не волнуйся, детка. Рано или поздно вы с Джесс помиритесь.

— Хотелось бы верить, — кисло улыбаюсь я.

— Вы же сестры. Родня. А родных всегда тянет друг к другу. — Он смотрит в окно. — Гляди-ка! Что-то они сегодня рано.

У магазина уже переминаются в ожидании две женщины. Одна щурится, разглядывая выставленный на витрине хлеб, потом что-то говорит второй.

— А хлеб без скидки кто-нибудь покупает? — спрашиваю я.

— Из деревенских — никто, — отвечает Джим. — Только туристы. Но они здесь бывают нечасто. Разве что альпинисты опять полезут на пик Скалли, но какой это спрос. Ну, еще спасательные команды.

Я озадачена:

— Спасательные?

— Да, их вызывают, когда какой-нибудь кретин застрянет в горах. — Джим пожимает плечами и тянется за ценником, на котором указана скидка. — Ладно, что уж там. Я давно привык, что хлеб прибыли не приносит.

— Но свежий хлеб — это же такая вкусня-тина! — Я оглядываю ряды пышных булок, и вдруг мне становится жалко их — как девчонок, которых никто не приглашает танцевать. — Я куплю хлеб. За полную стоимость, — твердо добавляю я.

— А я уже собрался снизить цену, — предупреждает Джим.

— Ну и что! Беру две большие белые булки и одну буханку черного. — Я направляюсь к хлебной витрине и сама выбираю покупки.

— Куда тебе столько хлеба? — дивится Келли.

— Пока не знаю. Тосты сделаю.

Келли берет у меня несколько фунтовых монет, с хихиканьем складывает булки в пакет и говорит:

— Джесс права: ты чокнутая. Так накрасить тебе глаза? Как ты хочешь?

— Покупатели скоро нагрянут, — сообщает Джим. — Вывешиваю ценник.

— Один глаз успею. — Келли торопливо тянется за палитрой теней. — А когда все уйдут, докрашу второй. Закрой глаза, Бекки.

Она начинает водить кисточкой по моему веку, а я сижу с закрытыми глазами и наслаждаюсь легкой щекоткой. Обожаю, когда меня красят.

— Вот так, — заключает Келли, — а теперь еще подводку. Не дергайся…

— Меняю ценник! — слышится голос Джима. Краткая пауза — и тут же знакомый звон колокольчика и голоса покупательниц.

— Погоди, Бекки, пока не открывай — глаза. — Келли чем-то встревожена. — Что-то не то выходит…

— Дай посмотрю!

Хватаю зеркальце и чуть не падаю. Под бровью распласталось ярко-розовое крыло теней, веко криво и жирно подведено красным. Видок такой, будто у меня заразная болезнь.

— Келли!

— Так в «Эль» написано! — оправдывается она и тычет в снимок накрашенной модели. — Видишь — красный с розовым!

— Ну и чудище! — Разглядывая свое перекошенное лицо, я не выдерживаю и начинаю хохотать. Никогда еще не показывалась людям с таким диким макияжем. Интересно, покупатели заметили? Оборачиваюсь… и умолкаю.

В магазин входит Джесс.

Невозмутимая, враждебная Джесс ничуть не похожа на тоненькую десятилетнюю школьницу. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, потом взгляд Джесс небрежно скользит по журналам и моим косметическим причиндалам, разбросанным по всему прилавку. Наконец она молча отворачивается и начинает рыться в корзине с уцененными консервами.

Гул голосов в магазине смолкает. Почему-то мне кажется, что все вокруг понимают, что тут происходит.

Надо хоть что-нибудь сказать. Хотя сердце у меня готово выскочить из груди.

Кошусь на Джима, тот ободряюще кивает.

— Э-э… Джесс… — начинаю я, — утром я заходила к тебе, хотела объяснить…