Женщины

Я имею отношение к сцене, и потрясение не было таким сильным.

И солнце грело, и дети кричали, и я заснул.

И я проснулся от капель, от дождя, от брызг, от воды.

Солнце било в глаза. С кого-то течёт.

– Проснись! Ты спишь?

– Простите.

– Ты меня на «вы»?!

– А как? А кто?

В общем, я сел, я проснулся, я растерялся.

Я обалдел.

Это была она.

Не смотрите на солнце.

Не надевайте очки.

Не поправляйте внешность.

Не делайте ничего.

Вы ничего не исправите.

(Об этом надо было думать вашим родителям.)

В общем, оказывается, у неё была куча проблем после фестиваля.

То есть у неё он продолжался ещё месяца два.

То ли ребёнок её где-то ждал, то ли она его…

И чуть ли не я должен был ждать вместе с ней.

Тогда пьяный, сейчас сонный и опять чуть ли не лучше всех.

А их много.

Впадая в девичество, я – опрошен – дал свой телефон.

Все встали, и она ушла.

А я всё вертелся и устраивался на камнях, и все уже смотрели на меня.

И я уже не смотрел на всех, и я уже собрался и пошёл.

И меня ещё долго догоняли и передавали мои туфли, и мои очки, и моё полотенце, и мою панаму, и мою книгу, мои штаны.

Как говорят, главное – он пошёл.

Куда я пошёл в тот яростный день?

Но организм пришёл на помощь, и жизнь, и ночь, и я забыл.

И я уснул.

Когда вы немолоды.

А это всегда.

То есть вы родились пожилым.

Вам правильно казалось.

Вы правильно предвидели.

Что, кроме неприятностей, от столь прекрасной, от столь красивой…

Ну, кто хоть раз меня увидит…

Ну, за что?

Ну, хорошо, давайте я ещё раз посмотрю себя со стороны.

И на неё.

И сказать – что деньги?

Так была советская власть.

А тут эти занятия сатирой…

Но дачу мы снимали с мамой в сарае.

Я правильно сказал?

Снимали дачу мы в сарае без окна.

Свет от дверей, от лампочки и от меня.

Телефон был дома.

Я там был редко и всегда попадал на её звонок.

Ну что мне, что ей?

Даже трудно было представить, не то чтобы согласиться, как я встречусь, в чём я к ней выйду и куда пойдём.

Я презирал мужчин на каблуках.

Даже если бы я влез на табурет.

Но меня достали.

Я сказал, что мне не в чем.

Я сказал, что я занят.

Я сказал, что я болен.

И, конечно, пошёл.

Там было всё, какое быть должно.

Не какое бывает.

А какое быть должно.

Она была так хороша, что со мной ничего не случилось.

Я был капризен, равнодушен, угрюм и остроумен.

Меня угощали.

Меня умывали.

Мне вытирали нос.

Она умела готовить и накладывать гипс.

Она умела убирать, петь и не раздражаться.

И это при таком росте, и это при такой коже.

И это было таким, каким должно было быть, если бы я когда-нибудь такое видел.

Она была с Карпат.

Она спустилась.

А я всё равно поднимал голову.

Такие заботливые руки.

При такой красоте.

Я хохотал.

Я не являлся вовремя.

Я плевал в лицо жизни и любви.

Ну, это как бы вы стали владельцем яхты, которую используете лишь для стирки.

Что я мог придумать?

Зачем мне это всё?

Кроме ужаса и шторма.

Кроме ощущения близкой гибели…

Когда мы были с ней на писательском обеде, молодёжь целовала стул, на котором сидела она.

А я кричал кому-то:

– Вот будешь всю жизнь писать правду, вот не будешь врать и приспосабливаться, и народ тебе выделит такую…

От неё осталась фотография: бульвар, она стоит, а я на лошади рядом.

Вот разве что на лошади.

Где я достал лошадь?

И вот как-то у меня сломалась «Спидола».

Был такой приёмник, когда был я.

Она сказала: – Я починю.

Она сказала: – У меня есть знакомый, он тебя любит.

Она сказала: – Он хочет, чтоб ты пообедал у него.

Она сказала: – Это будет на 7-й станции Фонтана.

Она сказала этот адрес.

Она была в шортах и фартучке.

Мы ели и смотрели на неё.

Она сказала: – Мы будем рады, если вы ещё придёте.

Это она сказала мне.

– Молодец, – выдохнули три девицы.

Она звонила каждый день.

Что ей было нужно?

Тут меня пригласили в конкурс красоты.

Первый Всесоюзный.

Нет-нет – в жюри.

Я пошёл из-за неё.

Я ей звонил в Одессу.

Со мной что-то случилось.

Я стал давить в жюри.

Я поставил условием своё пребывание в жюри, если у меня будет кандидат.

– Молодец, – сказали три девицы.

Я уговорил её. Она сразу стала вице-мисс Украины.

Теперь международный конкурс.

А что конкурс, когда мы с ним что-то ели, плита была прямо у стола.

Она поворачивалась то к плите, то к столу.

Фартучек и шорты выше стола.

Ещё раз шорты выше стола.

Мы ели и смотрели.

Не знаю, кто она мне.

Не знаю, кто она ему.

Это было совершенство.

Я очень обиделся.

Она сломала ногу и не поехала в Париж на конкурс.

А я звонил.

А я просил.

И с ногой с этой было всё в порядке.

У неё всегда было в порядке с ногой.

И опять прошли два года.

И она мне позвонила.

– Ты знаешь, я теперь живу в Лос-Анджелесе. Я вышла замуж ещё тогда…

– Да. Чего там знать.

Оказывается, ещё в Одессе, ещё тогда.

Ещё во время фестиваля.

Она жила у ювелира тоже.

– Молодец, – вздохнули три девицы.

И я был в Лос-Анджелесе, и она встретила, и привезла меня, и мы ели уже с дантистом или ювелиром, и смотрели на неё.

И никто никогда её не ревновал.

Мы могли собраться все и смотреть на неё.

И никто никогда не ревновал.

И тут опять звонок в Москву:

– Я лечу в Карпаты. Я могу заехать. Ты не забудешь?

– Да уж куда мне?

– Ты лучше всех, – сказали мы одновременно.

Больше она не появлялась.

– Молодец, – вздохнули девицы и выпили.

История вкратце

(Оказалось, чтобы получить отгул…)

Оказалось, чтобы получить отгул, пойти со мной в кино, поехать за город – она сдала кровь.

Безвозмездно.

За два свободных дня.

А я раздражался.

Я кричал, что в эти дни не могу.

А она говорила:

– Хорошо. Я ещё возьму отгул на следующей неделе.

– Вот так выглядит подонок, – сказал я зеркалу.

Ревность

Мужчины более ревнивы, потому что по лицу женщины понять ничего невозможно.

Она умнее.

И скрытнее.

Если любишь – веришь.

Если не любишь – зачем следить.

Бедный, не знаешь.

Она принимала снотворное, чтобы утром не звонить.

Чтоб сорвать телефонную зависимость и устроить этот божественный женский разрыв после «люблю, навек твоя».

После этих слов она исчезает.

И выдерживает тебя, с её точки зрения, ты ещё не дозрел.

Когда ты дозрел, она появляется и исчезает, даже находясь дома.

Следить не надо.

Принимайте решение ещё до слежки – всё равно придётся.

Рассчитывайте на то, что вы её поймаете.

Как и она вас.

Поэтому принимайте решение до слежки.

А тогда зачем следить?

История вкратце

(И она сказала ему: «Что ты хочешь…»)

И она сказала ему:

– Что ты хочешь – или я всю ночь буду твоей, но мы больше не увидимся. Или мы будем встречаться, но я сейчас уйду.

Он выбрал первое.

И она ушла в шесть утра.

И не пришла.

И он пошёл к ней.

И она сказала:

– Что это за еврейское решение?

И он ударил её по лицу.

И она упала ему на грудь и расплакалась.

И он заплакал.

И он обрадовался.

И тогда она отстранилась и сказала:

– Всё! Уйди!

История вкратце

(Я с мужчиной познакомилась)

Я с мужчиной познакомилась. Врач. Очень симпатичный. Ухаживал. Встречались. Решили пожениться.